Сокровища животного мира

Сандерсон Айвен

— Давай гони эти люди отсюда, — приказал я тоном повелителя.

— Они не хотят, хозяин.

Я пришел в бешенство и стал выпутываться из многометровой сетки, чтобы обрушить всю свою ярость на непрошеных гостей. Тут до меня дошло, что в конце концов мы j самовольно оккупировали единственный местный торговый центр, который в отличие от европейских заведений этого | рода открывался с рассветом.

— Что им надо? — спросил я. — Им очень надо носить какао сегодня?

— Нет, они хотят посмотреть, как вы бреетесь.

— Вот как! — изрек я, вскакивая во весь рост. Ведь мое лицо было украшено великолепной черной эспаньолкой. Этого они знать не могли, потому

что мы прибыли в полной темноте.

— О! Ах! — по рядам прокатился горестный стон.

— Хозяин, они хотят знать, будут ли бриться другие хозяева.

В эту минуту на сцене появились Джордж и Герцог, похожие на двух гигантских крыланов, моргающие от яркого света и задрапированные простынями, как летучие мыши сложенными крыльями, чтобы прикрыть наготу. На этом аудиенция была окончена: Джордж носил щегольскую ухо­женную вандейковскую бородку яркого золотисто-рыжего цвета, а физиономия Герцога была окутана взлохмаченной растительностью всех оттенков, от рыжего до платинового, с темно-каштановыми пятнами, и вся эта поросль таинствен­ным образом загибалась справа налево, кончаясь залихват­ским завитком пониже левого уха.

Несмотря на это неудачное начало и на крайнюю суро­вость наших намчи, которые были вынуждены патрулировать все утро перед домом, отгоняя назойливых зрителей, вся деревня с поразительным рвением принялась помогать на­шей экспедиции. Все, вплоть до самых маленьких, «ушла в лес за мясом», одна весьма престарелая леди буквально «ушла в землю» в поисках черепахи; там она и застряла, неистово потрясая в воздухе оставшейся на виду частью тела. Множество дружеских рук извлекли ее наружу.

К нам пожаловал вождь. Он служил полисменом в «дальней-дальней стране», пока не умер его отец и его не призвали управлять своим народом. Это был малосимпатич­ный тип, он совершил серьезный промах, заявившись в наше жилище с фантастической европейской шляпой на голове. Я притворился, что не вижу его. Его подданные поняли намек: они тут же убрали своего предводителя вместе со шляпой. После этого деловые переговоры протекали намного легче.

Откуда-то на свет божий появился долговязый субъект, который утверждал, что у него есть лодка и он «много-много знай вода». Начались «тайные переговоры». В результате мы получили отличную небольшую, сделанную на совесть дол­бленку. В нее могло уместиться четверо, но, так как нас было трое, без охотника, его помощник уже не влезал. Последовали длительные прения: ведь помощник работал «двигателем» и его место было на корме, а охотник должен восседать на носу. Я предложил, чтобы мы все по очереди были «двигателем», и добавил, что мы «знай много всякая и всевозможная вода». Никто с нами не согласился, но мы оттолкнулись от берега, и все.

Первым «двигателем» был я, и мне было предписано повиноваться взмахам рук вожатого-охотника, а они напоми­нали движения полисмена на оживленном перекрестке. Первый взмах указал мне направление на середину стремни­ны и вверх по течению. С полчаса я обливался лбтом, неумело подражая индейцу в каноэ, прижимая весло к борту и то и дело обдирая об него пальцы. Тем не менее мы все же продвигались приблизительно на северо-восток. Затем вош­ли в широкую боковую протоку.

Здесь охотник развернул какой-то полотняный чехол и собрал из отдельных частей очень грозный с виду гарпун, который и положил, придерживая в равновесии, на правое плечо. После чего он не двигался в течение четырех часов. Мы же сменяли друг друга, гребя в состоянии, близком к помешательству.

Наступал вечер; вдруг наш вожатый принялся вертеть руками, как живая мельница. Так

как «двигателем» в этот момент был я, я и заставил лодку крутиться волчком. Конкретных причин для внезапной вспышки такой активно­сти как будто бы не было, но я, пытаясь не уронил? достоинства Британии, «правящей волнами»* — какими бы эти волны ни были, — с каждым гребком обдирал пальцы о борт, совершая героические усилия, чтобы не отстать от темпа, предложенного нашим вожатым.

*«Правь, Британия, волнами» — строка из гимна Великобрита­нии. (Примеч. перев.)

На малой скорости мы обогнули зеленеющий мыс. Соби­раясь выправить курс поворотом лопасти весла, я вдруг заметил какую-то мошку, присевшую на мою руку. Взглянул поближе — и похолодел от ужаса. Это был комар, расцвечен­ный черно-белыми полосами. Не нужно было никаких допол­нительных исследований — передо мной был Stegomyia, пе­реносчик желтой лихорадки.

Когда комар повернул свою головку, нацеливаясь проко­лоть мою кожу острым хоботком, я прихлопнул его. Может быть, здесь я выиграл, но в ту же минуту что-то кольнуло меня в шею. Я хлопнул себя по шее, а когда взглянул на свои пальцы, измазанные кровью, там оказались останки второго полосатого дьявола.

Все обернулись посмотреть, в чем дело, все, кроме охотника.

— Берегитесь, — бросил я, — стегомия! — и замахнулся, чтобы хлопнуть Герцога по лбу.

Он отшатнулся в сторону. Настала короткая пауза. Я успел еще увидеть потрясенное лицо охотника, затем наша лодчонка, как волчок необычайной конструкции, переверну­лась вверх дном почти без всплеска.

Вынырнув из воды, я окинул взглядом реку и начал снова тихо погружаться — на этот раз от изумления. Рядом с подпрыгивающими над водой благородными головами моих друзей и невозмутимым ликом охотника возникло с дюжину темных лиц, украшенных необыкновенной пышности дедов­скими усами. Покачиваясь на небольших волнах от собствен­ного падения, я видел, как эти странные существа то ныряют, то выныривают тут и там, в торжественном безмол­вии созерцая «пришельцев». Рядом с одним из них плавала крохотная копия этого гротескного существа — детеныш с громадными усищами.

Как раз когда я вспомнил о существовании крокодилов, наш охотник подплыл к берегу и подтянул за собой лодку. Я выкарабкался следом за ним — весло я все же не бросил. Мы выбрались на берег без особых приключений, только некоторые предметы нашего снаряжения навеки канули на дно. Странные лица погрузились под воду, как только увидели наш отряд в полном составе и в полный рост. Драгоценный гарпун охотника был привязан к лодке, и его вытянули наверх с большим комком водорослей, зацепивших­ся за его острие. Мокрые и молчаливые, мы заняли свои места и отправились в обратный путь. Гордое знамя Брита­нии сильно пострадало в этом походе.

Причаливая к берегу в деревне, мы уже высохли и успокоились, но острый язык охотника незамедлительно сделал нас мокрыми курицами в глазах всего населения. Хуже всего было то, что снова явился вождь, от которого мы в свое время так ловко избавились. Мы были уверены, что он пришел позлорадствовать.

На этот раз мы ошиблись. Он доложил, что на берегу лежит отличный ламантин, и мы, если пожелаем, можем посозерцать его и даже купить. То был последний сокруши­тельный удар по нашему достоинству, и охотник разделил Наш позор: ведь мы вышли в поход только для того, чтобы загарпунить одно из этих животных — это они вынырнули из глубины, привлеченные возней «чужаков», и с любопытст­вом наблюдали за нашим донкихотским поведением.