Сокровище forever

Волынская Илона

– Тогда закрой рот и помалкивай, а не то я тебе помаду сама размажу! – пригрозила Мурка. – А ты выкладывай, чего там у тебя! – скомандовала она Севе.

Сева еще минуту помолчал, наслаждаясь редким моментом посрамления ехидной Кисоньки, и наконец соизволил сообщить:

– Я тут прикинул кое-что на будущее, и думаю… – Он обвел взглядом компаньонов – проверяя, нет ли у кого возражений. На этот раз промолчала даже Кисонька, и Сева закончил, помахивая буклетом в воздухе: – Надо бы нашего Саляма на эту презентацию

отправить. Эй, а чего вы на меня так пялитесь? – увидев устремленные на него ошалелые взгляды компаньонов, поинтересовался он.

– Еще на Кисоньку наорали, – после недолгого молчания выдала Катька. – А он ведь и правда насчет думать не очень…

– Правда, Севка, чего-то ты не то… – начал Вадька, уже раскаиваясь в оказанной другу поддержке. Ну кто ж знал, что он такую дурь выдумает? – На фига наш Салям на выставке? В качестве экспоната?

– С людьми пообщаться, – невозмутимо сообщил в ответ Сева.

– Ты нас что, решил заложить? Стоит Саляму без нас хоть пять минут с кем-то пообщаться, весь город догадается, что не мог он сам дела расследовать.

– А кто сказал, что без нас? – Сева оставался невозмутим. – Твоя техника и на дальние расстояния действует. Нацепим на Саляма камеру, микрофон и отправим, а сами будем ему из офиса подсказывать, что делать и как говорить.

Вадька не ответил – он невольно прикидывал, как расширить радиус захвата микрокамеры, которую можно пристроить Саляму в пуговицу. Шеф агентства опомнился:

– Сделать-то можно, только зачем? Если тебя так тянет на древнее золото посмотреть – сам сходи, без Саляма!

– Я – человек современный. Золото предпочитаю в оцифрованном виде – на кредитной карточке, – с запредельным высокомерием обронил Сева. – Неужели не врубаетесь? По-настоящему богатые люди, которые могут за нашу работу хорошие деньги заплатить, не станут доверять секреты тем, кого они совсем не знают! Значит, надо сделать так, чтоб они с нашим «Белым гусем» были лично знакомы!

– Они и так с ним знакомы! – мотнул головой Вадька. – Этот тип – наш логотип… – он потыкал пальцем в Евлампия Харлампиевича, – по три раза на дню на всех городских телеканалах мелькает!

Но тут Сева получил поддержку с неожиданной стороны.

– Телевидение, конечно, нужно, но… – задумчиво сказала Кисонька, – если мы хотим, чтоб у нас и дальше были клиенты, местная тусовка должна на Саляма хотя бы посмотреть! Чтобы потом не боялись к нему обращаться. Сева абсолютно прав! – решительно заключила она. – Прятать Саляма больше нельзя. А для первого выхода в свет презентация «Золотой пекторали» – самый подходящий случай.

– Не какие-нибудь там «трусы в филармонии», а сплошная культура и история… Все городские шишки соберутся, – согласно кивнула Мурка.

– А вы пойдете в музей вместе с ним! По пригласительному вашего папы, – добавил Сева. – Мы с Вадькой будем Салямом

отсюда рулить, а вы на месте подстрахуете.

– А как же вы? Вам же, наверное, тоже интересно пектораль посмотреть? – засомневалась Кисонька.

– Я ее уже в Интернете видел, – с глубоким равнодушием обронил Вадька, ныряя в свой шкаф с инструментами.

Кисонька вскочила и, пробежав через коридор, ворвалась в парадный офис, огорошив сидящего там Саляма заявлением:

– Салям, доставай пиджак и давай от него верхнюю пуговицу! Ты завтра идешь в музей на презентацию золотой скифской пекторали!

Салям на мгновение перестал жевать, одним глотком отправил уже откушенный кусок бутерброда в желудок и серьезно поинтересовался:

– Туда только без пуговиц пускают?

Кисонька с большим трудом подавила желание с такой же серьезной миной пояснить Саляму, что приличные люди в наше время в музеи ходят не только без пуговиц, но еще обязательно без штанов. Но сдержалась. Единственный служащий «Белого гуся» был человеком крайне ответственным и исполнительным. Кисонька сразу представила, как у входа в музей Салям стаскивает с себя брюки и в таком виде торжественно вступает в презентационный зал.

– Вадька вмонтирует в пуговицу камеру, чтоб мы видели, что с тобой происходит, – уже спокойно пояснила она. – Там мэр города и губернатор будут, с женами…

Салям продолжал равнодушно жевать.

– И фуршет, – искушающе добавила Кисонька. – С бутербродами.

Салям задумался, оглядывая надкушенный бутерброд со всех сторон. Наконец он поднял глаза на Кисоньку и настороженно уточнил:

– С салями?

– И с салями, и с бужениной, и с красной рыбой… Наверное, – добавила Кисонька.

Салям еще немного подумал, вздохнул и, окончательно решившись, промаршировал к встроенному шкафу, где прятался его парадный костюм, купленный за деньги агентства (после долгого скандала с Севой, утверждавшим, что для создания образа настоящего сыщика костюм совершенно не нужен. Хватит и собственных Салямовых джинсов, пятна кетчупа на которых вполне можно выдать за пятна крови. Сдался Севка, только когда озверевшая Кисонька пригрозила стребовать денег еще на трубку и скрипку, как у Шерлока Холмса).

Вытащив костюм, Салям с видом воина, идущего на смертный бой, оторвал от пиджака верхнюю пуговицу.

– …Я тут подумал, – начал Вадька.

– Похоже, думание – это заразно… – пробормотала вернувшаяся в рабочую комнату Кисонька, оглядывая Вадькин стол. Только что практически пустая столешница за время ее недолгого отсутствия оказалась сплошь завалена детальками, микросхемами, компьютерными чипами, чертежами… Посредине гордо красовался дымящийся паяльник.

– Я подумал, – принимая пуговицу, упрямо продолжал Вадька, – давайте я Саляму еще чего-нибудь куда-нибудь присобачу!