Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны (сборник)

Эмар Густав

Бедняги, ошеломленные таким внезапно свалившимся на них счастьем, не смели верить своим ушам: они растерянно оглядывались вокруг и кончили тем, что залились слезами.

– Ступайте, – сказал им капитан тоном сердечного сострадания, – ступайте, друзья мои, теперь страдания ваши кончились. Ваше место среди свободных людей, среди Береговых братьев.

Опять со всех сторон раздались восторженные крики. Самые закаленные буканьеры и те умилились: это уже был не просто восторг, а ликование, доходившее до исступления.

– Хорошо, капитан, – похвалил губернатор, с

чувством пожимая руку флибустьеру, – вы подаете возвышенный пример. Именно так мы и вернем этих увлекшихся, но великодушных людей на истинный путь. Благодаря вам задача моя станет легче.

– Пытаюсь идти по вашим стопам, – почтительно ответил флибустьер, – я не могу желать лучшего образца для подражания.

– С десятью такими людьми, как вы, – продолжал д’Ожерон по-прежнему тихо, – всего за один год эта великолепная колония может преобразиться…

– …или погибнуть, – задумчиво пробормотал капитан.

– О! Неужели вы так думаете?

– Увы! Мы не такие люди, как все. В наших жилах течет огонь, а не кровь.

– Разве вы отступаетесь от меня?

– Конечно, вы так не думаете. И сейчас получите доказательство противного.

Губернатор улыбнулся и пожал ему руку.

Флибустьеры спокойно ожидали конца этих тихих переговоров.

– Я еще не договорил, братья, – продолжал Медвежонок после минутного молчания, – мне остается решить судьбу пленных испанцев. Разве справедливо будет, чтобы эти несчастные остались в неволе, когда все мы участвовали в разделе наследства человека, нами осужденного? Хотя эти пленные и являются представителями ненавистной нам нации, с нашей стороны будет вопиющей несправедливостью оставить их в неволе. Покажем гордым испанцам, которые высокомерно называют нас ворами, преследуют и травят, словно диких зверей, что мы презираем их и потому не боимся. Дадим свободу этим пленникам, и пусть они вернутся к своим родственникам и друзьям, которые уже не надеются увидеть их вновь. Узнав нас ближе, испанцы станут бояться нас еще больше. Одобряете ли вы мое решение, братья?

В толпе было заметно колебание, и с минуту капитан опасался, что его великодушный призыв разобьется о ненависть флибустьеров к испанцам.

Закон Береговых братьев запрещал под страхом смерти возвращать без общего согласия свободу кому бы то ни было из пленников-испанцев, будь то мужчина, женщина, ребенок или духовное лицо.

Д’Ожерон с одного взгляда понял положение дел, понял, что Медвежонок в порыве великодушия вышел за рамки благоразумия и если он не вмешается, то все погибло.

– Капитан Железная Голова, – сказал он, вставая, – благодарю вас от имени всех Береговых братьев за ваше великодушное предложение. Флибустьеры могущественны и не боятся врагов. Они храбро нападают на них, но, поборов, лежачего не бьют. Их сердца открыты состраданию. К какой бы нации ни принадлежали они, не надо забывать, что несчастны наши братья. Нам, изгнанным, так сказать, из общества, следует подать свету, клевещущему на нас, этот пример человеколюбия. Повторяю, капитан, приношу вам благодарность от имени всего флибустьерства. Ваши пленники свободны, вы вольны

располагать ими и возвратить их семьям.

– Да, да! – вскричали флибустьеры, увлеченные благородными словами д’Ожерона. – Освободить их! Да здравствует губернатор! Да здравствует Медвежонок Железная Голова!

Первый толчок был дан, все поддались всеобщей восторженности.

Испанцы были свободны.

– В свою очередь благодарю вас, – обратился к д’Ожерону тронутый до глубины души капитан, – без вас я потерпел бы неудачу у самой цели.

– Это не так, любезный капитан, – возразил, улыбаясь, губернатор. – Флибустьеры – большие дети, и сердце у них осталось добрым, только надо уметь затронуть струны их великодушия.

Золото, лежавшее все время на столе, было вручено д’Ожерону, который взялся раздать его, и затем все покинули «Сорванный якорь».

Толпа с восторженными криками сопровождала капитана до самых дверей его жилища и окончательно рассталась с героем дня, только когда он с двумя близкими друзьями и пленниками-испанцами наконец скрылся внутри дома.

Тем не менее волнение не утихало всю ночь. Множество людей группами бродили по улицам с песнями и восторженными криками в честь капитана Медвежонка Железная Голова и губернатора д’Ожерона.

Пленных испанцев было восемнадцать мужчин и две женщины.

Войдя в дом, Медвежонок велел слугам приготовить помещение для чужеземцев, которых уже считал своими гостями. Заверив, что они ни в чем не будут нуждаться и что на следующее же утро он позаботится о том, чтобы они безопасно покинули колонию, капитан простился с бывшими пленниками, положив таким образом конец их уверениям в вечной благодарности, и вернулся к друзьям, которые, вольготно расположившись в гостиной, пили и курили в ожидании его прихода.

– Однако, – обратился к нему Красавец Лоран, – опасную игру ты затеял, заступаясь за пленников!

– Правда, брат, но нельзя было поступить иначе. Когда Пальник чуть было не застрелил меня, кто-то из пленников – мне показалось, что это была женщина, – отважно кинулся вперед с явной целью спасти мне жизнь.

– Я видел, – заметил Мигель Баск, – это действительно была женщина, и молодая, кажется, но так закутанная в покрывало, что нельзя было разглядеть и кончика ее носа.

– В таком случае ты поступил хорошо, Медвежонок, – согласился Красавец Лоран. – Не подобает, чтобы испанская собака оказалась великодушнее Берегового брата.

– И я так решил, – с кротостью ответил капитан.

– Во всей этой истории для меня ясно одно, – вскричал Красавец Лоран, – ты, надо полагать, одержал победу над прелестной испанкой!

– Ты с ума сошел!

– Ничего подобного! Твоя слава по этой части хорошо известна, – с усмешкой возразил Красавец Лоран, – только что же ты думаешь делать со своими гостями?

– Признаться, не знаю, как мне выпроводить их из колонии, в особенности теперь, когда все корабли в море.

– Ба-а! Нет ничего легче, – вмешался Дрейф. – Есть у меня добрый приятель, буканьер, о котором и вы, вероятно, слышали, он весьма известен среди братства.