Сокровище магов
Шрифт:
Белобрысик на мгновенье поколебался. Затем положил весло и приготовился выпрыгнуть на берег, но профессор Мартинов задержал его.
— Постой! Выдем на берег втроём.
— Но Павлик один против этого крылатого зверя! — возразил Белобрысик с глазами, полными слёз.
— Пустите меня. Я ей покажу! — рявкнул Благой.
Профессор не стал его удерживать. Благой неуклюже перебросил ноги через борт, вылез на берег, потянулся, разминая затекшие от долгого сидения в лодке члены и крупными тяжёлыми шагами направился к скале, переваливаясь как медведь и размахивая на ходу руками.
Воздух тихой и пустынной до того пещеры сейчас был полон голосов.
Пробираясь между скалистыми утёсами, Павлик старался определить место, где могла находиться Элка, унесённая хищной птицей. Сердце его трепетало от волнения. Ноги подкашивались от опасения за её судьбу, а жажда мести клокотала в его душе. Павлик не поднимался, а почти летел, обегая утёсы, отыскивая путь, натыкаясь на препятствия, встречающиеся на пути.
Вдруг он увидел Элку за одной скалой. Она сидела, сжавшись у её подножия, прикрыв голову руками. Возле неё, словно прямо из скалы светились два фосфоресцирующих глаза. Когда птица подпрыгнула, чтобы защититься от наступления Павлика, он решил, что это в сущности неизвестная до сих пор науке порода скалистого орла.
«Что это за чудо?» — подумал Павлик и бесстрашно двинулся вперёд.
Странная птица попятилась. Свет фонаря слепил её. Она попыталась бежать на своих утиных ногах, но споткнулась о камни и повалилась. Ясно было, что этот пещерный зверь, прекрасно живущий в вечном мраке пещеры, чувствует себя очень скверно в свете фонаря. Павлик не позволял птице скрыться в темноте, боясь, что она не так легко откажется от своей добычи. Однако он ничего больше против неё не предпринял, удовольствовавшись тем, что отогнал её и держал под угрозой света, а сам подошёл к Элке.
— Павлик! — прошептала она, захлебываясь слезами, и обняла его обеими руками за голову. Её горячие губы и влажная щека прильнули к его лицу. — Павлик, ты меня спас! — сказала она и расплакалась скорее от волнения, чем от страха. — Всю жизнь я буду помнить этот миг, всю жизнь — шептала она сквозь слёзы.
— И я буду всю жизнь это помнить, Элка! — прошептал в ответ Павлик, склонившись над ней. — Ты ранена? Что с тобой?
— Она подняла меня и опустила как во сне… легко… осторожно… Ой, как страшно…
— Ты можешь идти сама? Пойдём обратно к лодке.
— Я вся дрожу… а если она на нас нападёт?
За скалами послышалось тяжёлое пыхтение. Прогремел голос Благоя:
— Где эта птичка? Давайте её сюда, я ей сверну шею!
Он тяжело дышал после подъёма и выглядел угрожающе, возвышаясь над ними как великан.
— Вот там! — указал Павлик на то место, где была странная обитательница пещеры. Но её не оказалось на месте, она исчезла.
— Па-а-влик! Бла-а-г-о-ой! — слышался снизу голос профессора.
— Жива-а-а, жива и здоро-о-о-ва! — крикнул во весь голос Благой. Его голос загремел так громко, что снова поднял в воздух летучих мышей, наполнив пещеру жизнью.
Не теряя времени, Благой наклонился, поднял Элку на руки и понёс её к лодке.
31
Свет, свет
Итак, я покидаю этот ад,
Не обеднев, но вновь обогащённый,
Шекспир
Древняя просмолённая лодка снова плыла. Как верный друг, она несла их по спокойным чернильным водам озера.
Профессор, потеряв после приключения с Элкой желание пускаться в новые исследования, только любовался дивными формами подземелий, — туннелями, проходами, залами — через которые пробиралась лодка.
В глазах его можно было прочесть: «О, я ещё вернусь сюда! Вернусь к вам, мои милые! Тогда вы мне всё расскажете, всё, дорогие мои!»
Положив голову на плечо профессора Мартинова, Элка сидела, прижавшись к нему. Вдруг её мягкий голос нарушил молчание:
— Как славно! Какие чудеса есть на нашей земле, сколько нераскрытых тайн, которые ждут своих открывателей, своих исследователей! Хотите, я вам прочту одно стихотворение?
— Читай, читай! — отвечали ей.
Она не стала дожидаться второго приглашения. В ней проснулось какое-то возвышенное чувство, от которого душа её дрожала как струна.
«Она явилась из преданий древних…» — начала шёпотом Элка, а плеск воды примешался к её шёпоту так, что всё озеро стало шептать вслед за ней:
…С напевным наших дедов говорком, со всадником, изваянным в скале, и с кубком мёда — черепом врага, с легендою на Царевце [21] хранимой, с поблекшими иконами святых. Она явилась из преданий древних с холодным звоном копий и мечей, с прекрасной ширью золотистой нивы, с грозою бурной мятежей народных, с былинами о древних временах. Страна моя, страна прекрасных роз, Явилась мне ты с кровью на челе, с горячим словом алого призыва, с сложенною под виселицей песней, с мечтами истреблённых поколений. Когда взойду на горные утёсы и, взгляд на ширь родную устремив, прислушаюсь, что ветер нежно шепчет, он пропоёт мне песнь свою без слов про гордую Болгарию родную! [22]21
Царевец — холм в древней столице Болгарии — Тырново.
22
Стихотворение Методия Христова.
Запели воды озера. Стали рассказывать старинные легенды скалы. Зашептал мрак, роняя далёкие аккорды забытых песен...
Переполнялись восторгом сердца. Глаза сияли и слова были излишни.
Внезапно Благой приподнялся с места и, с изменившимся лицом, указывая на скалы, к которым они приближались, воскликнул:
— Лодка!.. Другая лодка!
Это восклицание заставило всех вздрогнуть.
С противоположного конца подземелья к ним приближалась сквозь лес сталактитов лодка, в которой виднелась группа людей.