Сокровище призраков
Шрифт:
– Где моя дочь? – рявкнула на меня тетка, еще усилив громкость.
В ответ на ее рык открылась дверь Зиновия Степановича.
– Здравствуй, Мариночка! Выспалась? Что здесь происходит?
Зиновий Степанович зевнул и потер глаза.
– Вы по сколько тут спите в этом сумасшедшем городе? У многих людей уже рабочий день к концу подходит, а вы только встаете, бездельники! Ездят на нашем горбу! И вы, и москвичи живете за наш счет!
– Секундочку! – сказала мы почти одновременно с Зиновием Степановичем.
– Вы вообще кто такая? – спросил у тетки мой сосед. – Мариночка,
Я покачала головой.
– Я приехала к дочери! – опять рявкнула тетка.
– Может, она к Соне, – посмотрел на меня Зиновий Степанович, не обращая внимания на тетку.
– Соня из детского дома.
– Такая мамаша вполне могла сдать ребенка, а теперь заявиться и требовать содержания, – невозмутимо заявил мой сосед.
Услышав его, тетка истошно заорала, обвиняя нас в оскорблении личности. У нее аж пена на губах выступила. Да что же это за сумасшедшая такая? Откуда она взялась? К кому?!
Или это действует проклятие старой квартиры, о котором меня предупреждали? То мертвый бомж оказался под дверью, теперь сумасшедшая с воплями… Кто их всех знает, откуда они берутся? Может, из параллельного мира? Может, тут проходит какой-то канал связи между мирами?! Ведь мужик из агентства недвижимости что-то такое говорил… Про врата между мирами, если не ошибаюсь.
Этажом выше открылась дверь, и вскоре на нашей площадке оказалась холеная дама лет пятидесяти. Может, ей было и больше. Но невооруженным глазом было заметно, что дама следит за собой и немало времени уделяет своей внешности. Одета она была в мягкий, домашний брючный костюм темно-бордового цвета. Я такие видела в глянцевых журналах мод, а когда однажды увидела в продаже, чуть не подавилась при виде цены. На ногах у дамы были сабо на пробковой платформе. Говорят, ношение такой обуви способствует хорошей осанке. На лице был легкий макияж, а руки… Я невольно бросила взгляд на свои. Если судить только по рукам, можно было бы сказать, что я лет на пятьдесят старше. Похоже, это была мать двоих взрослых детей, сына и дочери. Значит, ей точно больше пятидесяти – если судить по сыну. Или рано родила?
– Что здесь происходит? – спросила дама и посмотрела на тетку (вероятнее всего – свою ровесницу) взглядом строгой учительницы.
Я невольно сравнила этих двух женщин, как я уже сказала – примерно одного возраста. Да тетка вообще могла оказаться младше! Но одну можно было назвать только дамой (и никогда – теткой), вторую же язык не поворачивался назвать дамой…
– Я приехала к своей дочери, а меня не пускают в квартиру! – завопила тетка еще на два тона выше.
– Вы – наша новая соседка? – посмотрела на меня дама.
Я кивнула.
– Это ваша мать?
– Мама умерла больше десяти лет назад.
– Простите. А это кто? – Дама кивнула на тетку.
– Понятия не имею. Рвется в мою квартиру. Предыдущая жиличка – из детского дома.
– А я – из Каменск-Уральского! – рявкнула тетка.
– Откуда? – спросили мы втроем. Хором.
– Каменск-Уральский – город в Свердловской области. В ста километрах от Екатеринбурга.
– Там вроде металл какой-то… – задумчиво произнес Зиновий Степанович.
– Там предприятия
– Кого? – опять не поняли мы все.
– Знаете олигарха, который яйца Фаберже купил? В нашем регионе ему много кличек придумали, и все со словом «яйца». А потом он еще оплачивал приезд сборной Аргентины на товарищеский матч. Благо бы, в Екатеринбург, так в Москву! А у нас дикие сокращения, или официально сокращенный рабочий день, а на самом деле работать стали больше, а получать меньше. И все молчат, чтобы еще и этой работы не лишиться. Масса людей сидит без работы. Город маленький, вакансий не столько, сколько у вас. Меня на пенсию отправили. Вася мой – опытнейший инженер, а сейчас шофером в Екатеринбурге работает. Каждый день сто километров туда, там шоферит, а потом сто километров обратно. Сына вот-вот сократят…
«Где-то я совсем недавно про такое слышала».
– Про вашу семью мы все поняли, – сказала дама. – А вы-то что здесь орете?
– Я к дочери приехала! Может, здесь на работу устроюсь! Осмотрюсь, закреплюсь. Тогда своих перевезу. Я хочу, чтобы дочь пустила меня к себе жить! Нормальная дочь должна мать в старости содержать, но я даже на это не претендую! Она у меня с детства шальная была. Работала я много, и отец много работал. Недоглядели. Хотя сын работящий – в нашу породу. А эта в шестнадцать лет в Петербург укатила. Раньше хоть письма писала, а последний год и писем нет! Вот мы собрали мне на дорогу – и я приехала!
– А почему ко мне-то? – спросила я.
– Я не к вам, а к своей дочери!
– Но в квартиру Марины! – заметил Зиновий Степанович. – Почему вы приехали к своей дочери в чужую квартиру?
– Моя дочь жила здесь. У меня ее письма с собой, с обратным адресом! Я сама сюда письма писала!
– Покажите! – приказным тоном произнесла дама с пятого этажа и переглянулась со мной. Я пожала плечами.
И тетка показала. Адрес был мой. Только писала письма Григорьева Маргарита.
У меня в голове щелкнуло. Про Маргариту говорил Святослав, документы и вещи которого мы с Ларисой обнаружили в кладовке. Маргарита была его любовницей и гражданской женой Олега Галушко, одного из совладельцев сети «Колобок». Маргарита пропала вскоре после смерти Олега, возможно, с большими деньгами. Но стоит ли мне рассказывать все этот тетке? Посвящать во все эти детали даму с пятого этажа и Зиновия Степановича точно не стоило. Никому не надо знать, что я в курсе.
От принятия решения по поводу моих дальнейших действий меня спасло появление знакомого следователя, прибывшего в сопровождении двух милиционеров в форме. Следователь сообщил, что его вызвали мои дети.
– Молодцы у вас детки, Марина Владиславовна! Если бы все дети были такими же, как ваши!.. А это, значит, гражданка, нарушающая общественный порядок… – он повернулся к тетке.
Она опять заорала своим зычным голосом, стала тыкать следователю в нос письмами, но он явно привык общаться с недовольными, шумными, крикливыми и неадекватными гражданами обоих полов и всех возрастов и быстро вытянул из тетки все, что она могла сказать по поводу своей дочери.
– Где моя дочь?! – Тетка закончила рассказ очередным воплем.