Сокровище Пущи
Шрифт:
– Теть Лид… – позвала я.
– А?
– Вы же всех в Прилесье знаете, да?
– Ну, почти всех, – хмыкнула она.
– А вот егерь… Арс… он кто? Местный?
– Арс… – вздохнула тетя Лида. – Не местный, нет. Он в Прилесье приехал года три назад. Или четыре. Да, четыре, моя дочка как раз в училище поступила.
– И откуда?
– Кто ж его знает? Он и сейчас не слишком-то разговорчивый, а тогда… Приехал, в доме за нами поселился, в лес стал ходить, вот и все. Я слово нормальное от него услышала только на третий месяц.
– Где же он так одичал? – удивилась я.
– Не одичал, – качнула головой
– Надо же… – протянула я.
– Теть Лид… – позвала я.
– А?
– Вы же всех в Прилесье знаете, да?
– Ну, почти всех, – хмыкнула она.
– А вот егерь… Арс… он кто? Местный?
– Арс… – вздохнула тетя Лида. – Не местный, нет. Он в Прилесье приехал года три назад. Или четыре. Да, четыре, моя дочка как раз в училище поступила.
– И откуда?
– Кто ж его знает? Он и сейчас не слишком-то разговорчивый, а тогда… Приехал, в доме за нами поселился, в лес стал ходить, вот и все. Я слово нормальное от него услышала только на третий месяц.
– Где же он так одичал? – удивилась я.
– Не одичал, – качнула головой соседка. – Без причины люди такими не становятся. Что-то у него в жизни случилось нехорошее. Но Арс не откровенничает.
– Надо же… – протянула я.
Да, версия тети Лиды звучала логично. Арс не выглядел человеком, которого всю жизнь тянуло к земле и деревенскому быту. Слишком другой, слишком чуждый. Наверное, у него и правда произошло что-то, что перевернуло жизнь с ног на голову и заставило уехать в деревню. Какая-то часть меня призывала выяснить, докопаться, даже несмотря на то, что я не знаю настоящего имени Арса. Но разум все же побеждал любопытство. Нечего лезть в чужую жизнь. Тем более, мне дали понять, как сильно не рады этому.
– Он хороший, – сказала тетя Лида тихо. – Всегда помогает, когда нужно. И дороги зимой почистить. И огороды во время паводка спасти. И детей, которые в лесу заблудились, отыскать. Так что ты не бойся его.
– Я и не боюсь, - призналась немного смущенно.
– Феодора! – К нам подбежала Олешева. – Добрый вечер, теть Лид.
– Добрый, – улыбнулась соседка.
– Феодора, хочешь на лошадей посмотреть?
– На лошадей? – я растерялась.
– Ну да, у нас же тут конезавод маленький. Пошли прогуляемся.
И хотя я уже собиралась домой, на лице у Марины было написано что-то такое, что заставило согласиться. Поэтому кивнув тете Лиде, которая тоже засобиралась домой, я поднялась и позволила увести себя от колодца.
– Лошади? – спросила негромко. – Почему сейчас? Скоро же начнет темнеть.
– Это так, предлог. – Олешева украдкой огляделась.
– Что случилось?
– Ну… Не знаю, может, мне все это показалось… Кто-то залез в мой шкаф.
– Твой шкаф? – не сообразила я.
– Шкаф с коллекцией в кабинете. У меня же там все по порядку лежит. Конечно, она слишком маленькая, чтобы толком систематизировать, но все-таки… В общем, я сейчас разбирала учебные пособия и обратила внимание, что две монеты лежат в неправильном порядке. Когда ты приходила – все было нормально, я уверена. А сегодня…
– Думаешь, их кто-то трогал? – помрачнела я.
– Угу. Больше никаких следов нет, вот только монеты… Я не могла перепутать, это сто процентов.
–
– Исключено, – отрезала Олешева.
– А ничего не пропало?
– Нет. Хотя… Опять же, мне только кажется, но в шлеме не хватает детали. Там такая маленькая костяная пластина была сбоку, с ноготь величиной. А сейчас ее нет.
Я задумалась, даже не следя, куда она меня ведет. Картина вырисовывалась подозрительная. Неужели приходили за черепом? Злодей не нашел его в участке у Зудина и разумно решил, что тот вернул его учительнице, раз она собирает коллекцию. Влез в кабинет, пошарил там, стараясь не оставлять следов, потому что не хотел, чтобы вся деревня об этом узнала, как было с Зудиным. И тоже явно ничего не нашел, ведь череп-то у меня.
– Как ты считаешь, когда к тебе могли забраться? – спросила я.
Марина задумалась. Помолчала, морща лоб, а потом не слишком уверенно предположила:
– Этой ночью?
– Почему?
– Я бы заметила, если бы вчера было что-то не так. Но вчера все вроде бы лежало на местах.
Если сегодня, то получается… получается… ничего не получается. Мое похищение в эту картину все равно никак не вписывается. Они не требовали отдать череп, не обыскивали дом и огород.
– Слушай… – произнесла осторожно. – А ты никому не рассказывала… ну, про нас?
– Никому, – твердо заявила Олешева. – Я нема, как рыба.
Значит, узнать о том, что череп у меня, наш противник не мог. Великие Предки, ничего не сходится.
– У тебя вообще никто про череп в последнее время не спрашивал? Или про сагаров?
– Нет, – покачала головой Марина. – Только когда девятый класс к экзаменам готовился. Но они обо всем спрашивали.
– Что-то мне все это перестает нравится.
– Мне тоже. Злодей хочет отнять у нас историческое открытие.
Я покосилась на учительницу. Напуганной она не выглядела, скорее наоборот, решительной и непоколебимой. У меня самой энтузиазм переплетался с осторожностью, но вчерашнее похищение становилось все больше похоже на дурацкую шутку, потому что в нем не было никакого смысла.
– Ты будь осторожна, хорошо? – все же сказала я. – Мало ли что…
– Обязательно.
Мы вышли из деревни на луг, за которым садилось солнце. Полевая дорога делала крюк и убегала к горизонту, а справа виднелся забор. Мы прошли мимо ворот, по тропинке вдоль сплошного полотна и выбрались к леваде, где еще резвились лошади.
– Да это же вильчинская чистокровная, – ахнула, без труда узнав породу.
Как всякая приличная аристократка, в лошадях я разбиралась. И очень удивилась, встретив лучшую рутинскую породу здесь, в деревне. Да и занимался лошадями явно специалист. Это сразу становилось понятно, стоило только рассмотреть и большую леваду, поросшую сочной травой, и ухоженный вид самих лошадей.
Надо же, а ведь я ожидала увидеть обычную ферму с несколькими рабочими лошадками. А тут настоящий конный завод, пусть и совсем маленький. Несколько левад, большой амбар, конюшня, крепкий каменный дом чуть в стороне. Кажется, и весь окрестный луг принадлежал лошадям.
Я забралась на нижнюю перекладину забора, чтобы было лучше видно. Красивый темно-гнедой жеребец летал по кругу плавным галопом. В центре стояла рыжеволосая женщина, а вокруг нее гарцевали две кобылы – соловая и серая в яблоках.