Соль и сирень
Шрифт:
— За тобой что, волки гнались? — изумленно рассматривая мое наверняка покрасневшее лицо и общий взбаламученный вид, спросила Мика.
— Хуже, — кивнула я, наклонилась, держась за соседку, и натянула обратно на голые ступни школьные туфли. Выпрямилась — и тут же ощутила, как по спине пробежала покалывающая кожу горячая волна. Оглянувшись, в распахнутые двери я увидела, как из-за пригорка появляется Сатус в сопровождении трех друзей. — Я бы сказала, тигры.
Встречаться с ними мне не хотелось до боли в зубах, а потому я требовательно вцепилась в соседку.
— Где там, говоришь, должно проходить занятие?
— Там, — растерянно указала Микаэлла куда-то
— Ты что, убегала от Тая? — догадалась подружка, когда мы начали подъем по ступенькам. Перед нами следовала стайка таких же, как мы учениц в красной форме, отличающихся крайней степенью болтливости.
— С чего ты взяла? — невозмутимо поинтересовалась я, едва сдерживаясь, чтобы не вертеть головой по сторонам в попытке обнаружить местонахождение демонов. То, что он где-то поблизости я ощущала кожей, которую словно пронзало мелкими раскаленными иголочками. Кажется, еще немного и у меня начнется аллергия на некоторых наглых особей.
— Ну, — неопределённо протянула соседка, утыкаясь взглядом куда-то поверх моей головы. — Ты унеслась, стоило только Сатусу появиться в столовой, а потом неспешно, но целенаправленно удалился Тай с таким лицом, как будто шел кого-то убивать. А потом я столкнулась с тобой. Из-за красного, как наша форма лица и дико округленных глаз, ты напоминала человека, которому в последний момент удалось избежать чего-то страшного. Так что, я просто сложила два и два, добавила к этому Тая, буквально источающего ненависть и не сводящего с тебя взгляда, и все стало даже слишком очевидным.
На её последних словах я бросила взгляд через плечо и увидела уже знакомую группу парней, стоящих внизу, в атриуме, чуть в стороне от основной массы людей. Демоны что-то оживленно обсуждали, даже не глядя в нашу сторону. Но не заметить лицо Сатуса, которое выглядело даже бледнее обычного, хотя он и так напоминал того, кто провел последние двадцать лет в подвале без окон и дверей, было невозможно. Он безучастно смотрел в толпу, пока двое других попеременно что-то ему втолковывали и, несмотря на застывшую маску невозмутимости и холодной отстраненности, я откуда-то знала, что внутри него в этот момент бушевало нечто разрушительное.
— Он просто псих, — заявила я, отворачиваясь. К этому моменту мы уже добрались до вершины лестницы и ступили в крохотный, плохо освещенный, почему-то пахнущий фиалками и мокрой землей, коридор, пол в котором был кривым, с ощутимым уклоном влево и вверх. Судя по продолжающим глупо хихикать в такт каким-то своим разговорам девчонкам, которые, очевидно, направлялись туда же, куда и мы, нам с Микой следовало добраться до конца, туда, где виднелась небольшая дверь. — Странная планировка у этого здания.
— Оно зачарованное, — пропыхтела Мика, преодолевая подъем рядом со мной, держась рукой за влажную стену. — Постоянно меняется, подстраиваясь под своих обитателей. И обладает собственным разумом.
Я неловко споткнулась.
— Что с твоими ногами сегодня? — недовольно покачав головой, спросила соседка. — Так и норовишь упасть.
— Я не специально, — огрызнулась я, потирая занывшую лодыжку. — Кажется, я потянула мышцу.
— Дойти-то хоть сможешь? — Мика откинула собранные
— Дойду, дойду, — проворчала я. И тут же вспомнила заявление Сатуса по поводу отсутствия у меня… всего!
В сознании молотком застучали его слова, каждое из которых было обиднее предыдущего. Да, возможно внешность у меня не самая восхитительная. Невысокая, с фигурой типичные «песочные часы». Выдающиеся грудь и бедра при тонкой талии с едва заметным животиком. Мне всегда очень трудно было подбирать одежду — то, что хорошо садится в талии, либо жмет в плечах, либо не натягивается на попу. И наоборот — то, что отлично подходит по размеру внизу, болтается на животе, словно мешок с картошкой. Из-за этого я предпочитала либо носить юбки и платья, либо шить брюки и джинсы на заказ, каждый раз с досадой думая о том, что выгляжу полноватой в джинсах, и худой — в юбке. Лицо у меня достаточно симпатичное, но весьма усредненное — светлая кожа, светлые глаза, прямой нос и овальная, детская форма лица с малозаметными скулами. Такое же, как у мамы, из-за чего она всю жизнь выглядела, как девочка-подросток, даже уже будучи взрослой женщиной. Однако в отличие от мамы, пшеничной блондинки, мои волосы имели оттенок, который бабуля обозначила, как «цвет пыльного спаниеля».
Так что, да, внешность моя была на любителя, но любителей всегда хватало. Возможно, и мои умственные качества не дотягивали до гениальных, но и дурой я тоже никогда не была, всегда быстро схватывала и хорошо запоминала. А вот по поводу талантов — да, тут мерзкий заносчивый королевич попал в точку. Талантов не имелось. Никаких. Я не умела танцевать, плохо попадая в ритм. Не умела петь, в виду отсутствия как голоса, так и музыкального слуха. Не умела рисовать, ведь родилась с отвратительным пространственным мышлением и убогой фантазией. С точными науками тоже не сложилось, как и с современными технологиями. Одно время я возлагала надежды на поэзию, но смогла написать лишь несколько более-менее приличных стихов, по итогу забросив это дело. Подводя итог, можно было смело утверждать, что я не умела ничего, что могло бы сделать из меня личность. Я всегда была…посредственной.
— Эй, ты бы смотрела, куда идешь! — попыталась предостеречь меня Микаэлла, но было поздно. Я уже вписалась лбом в косяк. Оказалось, коридор закончился, а мы достигли входа в лекционный кабинет, который выглядел… странно, в общем, он выглядел. Как будто кто-то попытался собрать конструктор из грязи, палок, дохлых животных, запчастей от различных приборов и сумасшедших старушек. Одна из таких как раз стояла за деревянной кафедрой, пытаясь прочесть исписанный мелкими каракулями свиток пергамента с помощью очков с такими круглыми и толстыми стеклами, что они скорее подошли бы кроту. Еще одна пара квадратных окуляров была водружена на волосы цвета иссохшей под палящим солнцем земли, которые вились мелким бесом и спутанно торчали во все стороны. То ли бабулю шибануло током, то за всю жизнь она так и не смогла освоить расческу. Третья пара очков, на этот раз с темными продольными стеклами, болталась на впалой груди, будучи подвешенной на веревочку. Длинная серая накидка приятно гармонировала с чем-то, что было под ней, настойчиво напоминающем ночнушку. Особенно хорошо смотрелись пятна всех цветов и оттенков, разбросанные по серой ткани так, словно это не одежда, а палитра для смешивания красок. И если фиолетово-красные разводы смотрелись еще более-менее гармонично с учетом окружающей обстановки, то бледно-желтые и замыто-зеленые следы наводили на неприятные подозрения.