Соль любви
Шрифт:
– Ура! – заорали мальчишки и помчались за корабликом вслед.
Я взглянула на Илью. Он смотрел на кораблик орлиным взором, уперев руки в боки. Флибустьер отправил свой корабль в дальнее плавание. Я улыбнулась, он смутился.
– Ничего ты не понимаешь, – сказал он. – Это эпохальное открытие в бумажном судостроении.
Его голубые купола улыбнулись мне зрачками, и тогда я поцеловала победителя в губы. Обняла и поцеловала. Мы целовались на мосту как сумасшедшие.
Я рассказала Илье про время. Про старые напольные часы, про кукушку. Про мать. Про бабушку. И о том, как я меняла время.
– Ты не превратишься в кукушку? – спросила я.
– Ты так веришь в часы?
– Уже нет. Часы – это симулякр времени.
– А что не симулякр?
– Материальные точки отсчета.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, к примеру, ты должен найти материальную точку отсчета, когда решил, что мы должны быть вместе.
– Девушка с кукушкой в голове – моя материальная точка отсчета.
– Я серьезно. С чего ты решил, что я другая половина?
Илья посмотрел в синее-синее небо и сказал:
– Я подарил тебе свое сердце, а ты его разбила.
– Оно всегда со мной.
– Ну и что? Ты все равно его разбила.
– Ты мое тоже. Оно высохло на обоях и в той и в другой жизни.
– Потому я не ношу с собой твоего сердца. У меня его просто нет. Ты мне его не дарила.
– Теперь подарила.
Я прижала руку к груди и протянула ему ладонь с отпечатком моего сердца, и он мне ее поцеловал. Так Илья поцеловал мое сердце.
Илья пригласил меня к себе домой. Я заколебалась. Мне не хотелось встречаться с его родственниками. Зачем они мне?
– Что опять случилось? – спросил он.
– Ты один живешь?
– Если хочешь, я приглашу всю свою родню. Что ты как маленькая?
– Один? Да или нет?
– Один, – после паузы произнес Илья. – Теперь ты заявишься с дуэньей по имени Гера?
– Тогда приду, – согласилась я. – Одна.
Он замолчал, я дунула в трубку.
– Я вообще не знаю, чего от тебя ожидать, – наконец сказал он. – Разговаривая с тобой, я хожу по минному полю. И никогда не знаю, где сработает детонатор.
– В смысле? – удивилась я.
– Тебе не понять. Ты с собой не общаешься.
– Тогда не приду, – обиделась я. – Буду учиться общаться с собой.
– Я чувствую себя нормальным, которому хочется пустить пулю в собственный лоб.
– Давай я пущу вместо тебя, – предложила я.
– Валяй, – согласился он. – С недавних пор лоб стал мне не нужен.
Я рассмеялась. У его машины тоже не
– Я люблю пирожные со взбитыми сливками, – на прощание сказала я.
Я заплела толстую косу и водрузила ее обручем на лоб, как романскую корону. Сеть моих волос сплелась золотым веретеном и заблестела на солнце. Я посмотрела на зеркальное отражение моих мировых океанов, из них выпрыгнули два улыбающихся дельфина и булькнулись назад, подняв фонтан брызг. Я рассмеялась. В моих глазах жили улыбающиеся дельфины. Не дрессированные, а свободные. Я видела их первый раз в жизни.
Илья открыл мне дверь квартиры, загородив собой вход. Я только сейчас поняла, какой он высокий. Я смотрела на него, он смотрел на меня и не улыбался. Его ямочки у губ были зацементированы темнотой. Во мне задрожал противный, студенистый кисель. У самого горла.
– Нельзя? – мой голос сорвался на шепот.
– Заходи, раз пришла.
Он развернулся боком, пропуская меня. Я вошла, опустив голову. Больше всего мне хотелось уйти. Сейчас же! Всегда знаешь, когда надо уйти. И всегда заходишь. Из-за объявленной истины.
– Пирожных нет. Никаких, – спокойно сказал он. – Я дома их не держу. Не люблю, если помнишь.
Я кивнула, не поднимая головы. Я хотела сдержать слезы, а они уже топили улыбающихся дельфинов.
– Ты всегда ревешь? Или по великим душевным праздникам?
– Всегда.
Мои слезы утопили дельфинов и выключились. Я развернулась и пошла к двери.
– Куда? – усмехнулся человек с ямочками на щеках.
– За пирожными.
Он загородил дверь руками, как дверной спаситель. Я подняла на него глаза.
– Еще не вечер.
– Зачем ты меня пригласил?
– Трахнуться, – он улыбнулся самому себе. – А ты что подумала?
Я заглянула в его глаза. Их роговицу перечеркнул луч солнца, падающий из щели вертикальных жалюзи, и зрачки скрылись под диагональным знаком «стоп».
Мы смотрели друг на друга молча. Целую вечность. Пока он не убрал руки с двери. Я сама открыла дверной замок. В лифте я увидела на своем пальце царапину с алыми бисеринами крови. Меня поцарапал знак «стоп» материальной точкой отсчета в виде дверного замка.
Дома я расплела косу. Зачем мне корона, если я не королева? Я бросила случайный взгляд в зеркало. В моих глазах плавали дельфины белым брюхом кверху. Тогда я закрыла зеркало черным лоскутом. И легла спать.