Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
Мне нужен хороший врач. Не просто профи, а человек, который умеет держать язык за зубами, любит деньги и осознает последствия лишней болтовни, в особенности те, которые бумерангом ударят и по нему. Ничего так не стимулирует людей хранить чужие секреты, как перспектива точно так же за них отвечать. Но где, блин, взять такого? Мне в жизни не приходилось с таким сталкиваться. Мой личный гинеколог — степенная женщина в седине, которая даже не знает моего настоящего имени. Но учитывая ее неоднократно озвучению позицию «рожать должны все!», я даже не рискну при ней даже заикнуться о своей проблеме. Я уверена,
— Черт! — вырывается вслух, и я замечаю вопросительный взгляд водителя в зеркале заднего вида.
Отворачиваюсь к окну и прикусываю губу на случай, если снова захочется вспылить.
Я знаю только одного человека, который мог бы мне помочь. Точнее, я с самого начала о ней подумала, потому что это было слишком очевидно.
Марина.
Она работала в эскорте несколько лет.
И даже если она лично не залетала — наверняка это случалось с кем-то из ее «коллег». Я не так много знаю о закулисье сферы интимных услуг, но то, что там всегда есть штат подкупленных женских врачей, уверена.
Более того. Марине даже не придется объяснять, почему я хочу избавиться от ребенка. Она просто будет думать, что он от Андрея и тогда вопрос, почему я не хочу рожать, вообще отпадет сам собой. Во всей этой ситуации идеально все, кроме того маленького факта, что я хочу просить помощи с абортом у женщины мужика, от которого залетела. Понятное дело, что озвучивать все это Марине совсем не обязательно — я уверена, ей хватит деликатности вообще ни о чем не спрашивать — но сама факт, что лично я знаю изнанку этой истории делает ее абсолютно дерьмовой.
Но мой рациональный мозг, наученный сразу хватать самую потенциально живучую идею, уже полностью сконцентрирован на Марине. Он даже отказывается слышать мои аргументы о том, что Марина сама недавно была в ситуации, когда не знала беременна ли и что делать с ребенком. Это настолько безобразная ситуация, что боль от синяков ненадолго перекрывает резкое отвращение к самой себе.
Хорошо, что к тому моменту, как оно становится почти невыносимым и вызывает очередной рвотный позыв, такси притормаживает около «Лагуны» и я, еще толком не выходя из машины, уже вижу сидящую прямо за столом у окна Оксану. Мысленно желаю ей какую-нибудь чесотку, потому что у этой женщины напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.
Захожу внутрь, подхожу к столу Оксаны и она тут же вскакивает на ноги, без приветствия обрушивая на меня совершенно непонятную чехарду слов.
— Для начала — мы пересядем за вон тот стол, — холодно, даже не пытаясь вникнуть в ее чушь, говорю я и молча иду к столку в отдалении зала.
Сажусь и когда подходит официант, прошу сделать мне самый обыкновенный молочный коктейль
— Прости, я не подумала, что там солнечная сторона, — извиняется Оксана.
Господи, ей даже не хватает ума понять причину, по которой я захотела пересесть за другой стол. И несмотря на это, я все равно какого-то фигу тут с ней сижу и даже собираюсь выслушать, в чем ей срочно понадобилась моя помощь. Ругаю Оксану за отсутствие элементарного желания жить, а сама не лучше.
— У меня пятнадцать минут времени, — говорю все тем же сухим тоном. Таких как Оксана, лучше сразу ограничивать временными рамками, иначе она попытается вывалить на меня весь ворох проблем еще с отработки бабушкиной кармы. — Поэтому, пожалуйста, говори коротко и по делу.
— Жена Игоря про нас узнала, — вываливает Оксана.
— Ну, такие вещи обычно так или иначе всплывают на поверхность, — пожимаю плечами. — Особенно, если ходить за ручку пол людной улице посреди белого дня.
— Это было только один раз! — моментально взвинчивается Оксана, как будто от того, сколько ресурса легких она вложит в этот протест, зависит обвинительный приговор, который никто не выносил и не озвучивал. — Иногда просто… случается вот так!
— Еще раз привлечешь к нам внимание — и свои проблемы с женой Санина и Константином будешь решать в одно лицо.
— Прости, — извиняется Оксана. И «исправляется» — молча начинает колотить ложкой об чашку, размешивая лужу кофе на дне. — Я просто вся на нервах. Она сказала, что все расскажет Константину, ты понимаешь?! Что они будут вдвоем против нас с Игорем.
— Ну, это тоже справедливый равноценный расклад сил.
— Только Константин не будет разбираться, — всхлипывает Оксана. — Он просто… Он страшный человек!
— Тебе не кажется, что подумать о последствиях следовало до того, как совершать то, что может к ним привести?
— Ты такая же как они! — бросает мне в лицо Оксана, встает, чуть не опрокидывая стул и дергается на месте, еще давая себе шанс остаться. — Я думала, ты понимаешь. Ты сказала, что к тебе можно обратиться, если вдруг… А ты сидишь тут, со всех сторон в шоколаде и учишь меня жизни! Меня! Знаешь, сколько раз он меня бил? Знаешь, когда поднял первый раз руку? В день нашей свадьбы, потому что не мог… господи… Он не мог кончить! Он просто…
— Он просто испытывает проблемы, трахая взрослых женщин, потому что на самом деле хочет трахать маленьких девочек, — произношу вслух то, что давно ношу в душе как огромный пакет с мусором.
Оксана моментально закрывает рот и медленно, как будто с трудом, садится обратно на стул. Смотрит не на меня, а как будто сквозь, и с каждой секундой молчания ее лицо становится все «черствее», как будто за эти короткие мгновения успевает вспомнить и переосмыслить многие другие «звоночки» на которые раньше не обращала внимания.
— Боже мой… — шепчет Оксана, и остаток фразы бормочет уже вообще одними губами.
Так вот, оказывается, что нужно было сделать, чтобы заставить ее молчать.