Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
— Ну и как мы будем держать связь? — Он пытается «стрельнуть» в меня своим фирменны хитрым взглядом, от которого меня, несмотря на ушедший токсикоз, снова начинает мутить.
— Связь для чего?
— Ну… чтобы мы были в курсе насчет планов друг друга и… — К этому вопросу Наратов тоже явно не подготовился. — Да блин, Лера, разве люди, которые планируют отжать кусок чужого бизнеса, не должны как-то контактировать? Делиться… планами? Согласовывать что-то?
— Люди, которые планируют отжать чужой бизнес, в первую очередь должна соблюдать осторожность, Сергей. Если твоя ревнивая жена заподозрит, что ты кому-то написываешь,
— Что ты за какого-то простака меня держишь, ну бля?
— Я рассматриваю абсолютно все варианты.
А ведь именно так он, скорее всего, и спалился бы.
Я и раньше догадывалась, что в плане свержения моего отца, Наратов был просто чьей-то послушной марионеткой, но теперь убедилась в этом окончательно. Как самостоятельный игрок он совершенно беспомощен. Что не может не радовать, но я все равно должна держать ухо востро.
— Я свяжусь с тобой, как только мне будет что сказать, — обозначаю границы нашего с ним «заговора», на что Сергей тут же недовольно крутит носом. Еще бы мне было не плевать на его хотелки, когда на кону моя собственная безопасность. — А ты пока постарайся сделать так, чтобы у Илоны не было повода подозревать тебя в связях на стороне.
— Я вообще-то не изменю в отношениях, — с пафосом кривится он.
«А я — Цезарь Август», — мысленно показываю ему средний палец и успеваю уйти до того, как желание сказать это вслух прорвет плотину моего внутреннего терпения.
Если бы Данте был сейчас здесь, он бы точно мной гордился.
Но ему, как и всему остальному миру, давным-давно на меня плевать.
Глава пятьдесят первая: Данте
Глава пятьдесят первая: Данте
Прошлое
Я приезжаю в город у моря на следующий день к полудню.
Почти всю дорогу сплю, потому что провел очередную бессонную ночь в компании призрака Алины и своих собственных голодных демонов. Уже почти привычные планы на ночь, хотя иногда я пытаюсь сбежать от них закидываясь снотворными почти в лошадиных дозах. В те редкие дни, когда это срабатывает, я проваливаюсь всегда в один и тот же сон — на тот тропический остров, на причал, где Лори сидела прямо у меня перед носом в огромной соломенной шляпе и очках, размером почти с половину ее лица. Во сне я не роняю ее в воду — вместо этого притягиваю к себе, обнимаю так крепко, что даже сквозь сон чувствую боль у плечах.
А потом просыпаюсь и ненавижу этот мир еще больше.
По приезду, останавливаюсь в своей квартире с видом на море. Бываю здесь редко, поэтому вся мебель стоит в чехлах — мне достаточно только дивана и обеденного стола, на котором раскладываю ноутбук, чтобы успеть поработать до шести — на это время у меня заказа стол. Пришлось надавить где нужно, чтобы для меня нашли место, но взамен я раза три услышал, что в «Eclat de Saveur» принято бронировать столы за десять дней — минимум. Уверен, что каким бы популярным и супер-всратым не было это премиальное место, девушка как минимум пиздит, набивая себе цену. Все же знают, что ценится только то, что всегда в дефиците и только для избранных.
Но вместо того, чтобы заглянуть в отчеты моих парней, пальцы сами тянутся к телефону, открывают страницу Лори в социальной сети.
Точно так же, как однажды рассмотрела что-то хорошее и во мне.
Я всегда с легкой нервозностью жду ее селфи, но это вообще редкое явление. Лори терпеть не может фотографироваться «с руки», говорит, что на таких снимках у нее щеки как у хомяка, огромный нос и мешки под глазами. А я храню каждую такую фотку у себя в телефоне так надежно, как не стерегу пароли от своих банковских карт.
Но сегодня я вижу только заметки о ее быте — прогулка под дождем, чай с пончиками в кофейне, которая очень ей нравится, потому что стала частым гостем ее заметок. Пару раз слышу на заднем фоне мужские голоса, прокручиваю записи снова и снова, одержимый болезненной ревностью, но это всего лишь случайные посетители за кадром. Лори, конечно, уже давно не ведет монашеский образ жизни, но я ни разу не видел, чтобы она хоть где-то, даже полунамеком, показывала это публично. Все, что происходит у нее в постели — тайна за семью печатями.
Хрен знает, почему я смотрю на это сквозь пальцы, но готов лопнуть от злости, стоит представить, что в этом кафе с видом на Темзу она чаевничает в компании какого-то стиляги с аристократическими, блять, корнями.
Оставляю сообщение в ответ на какую-то ее заметку — это тоже стало нашей традицией. Мы вроде бы поддерживаем контакт, но чисто формально, как это положено в мире взрослых людей. Когда она прочитает, то ответит что-то в таком же вежливом тоне или просто пришлет смайлик.
Однажды, когда этот ритуал «дани старой дружбы» станет слишком обременительным, она просто пролистает мой три-четыре слова и не ответит.
И тогда все будет так, как должно быть.
В ресторан одеваюсь согласно их правилам дресскода, о которых меня предупредили еще по телефону, прежде чем принять бронь — рубашка, пиджак, допускается отсутствие галстука. Еще бы я добровольно натягивал на себя эту удавку, тем более ради сомнительного удовольствия сожрать политую крокодильими слезами жопу какой-то улитки. Когда смотрю на себя в зеркало, хочется расхуярить стекло, потому что видок у меня, мягко говоря, не очень — мясо медленно сползает с костей, но мышц на мне все еще достаточно потому что я продолжаю ходить в бассейн и делаю минимум силовых нагрузок три раза в неделю, плюс бледность и синюшные губы — вылитая K-Pop звезда, хоть прямо сейчас снимай малолеток пачками.
Не удивительно, что когда появляюсь на пороге ресторана, хостес смотрит на меня с легким недоумением — с одной стороны, я прикатил на крутой тачке, с другой стороны — на мне не висит длинноногое блондинистое тело с расценкой «миллион в час».
— Дмитрий Викторович? — она сверяется с записями. — Прошу прощения, у меня указано, то столик на одну персону — все верно?
— Ага.
Девица быстро справляется с удивлением, натягивает радушную улыбку и предлагает идти за ней. По пути рассказывает, что стол для меня выбрали, согласно моим пожеланиям, на втором этаже, на смотровой площадке, где мне будет очень уютно.