Соль уходящего лета...

Резник Юлия

Все еще сомневаясь, Лада неуверенно кивнула. В тусклом свете ночников, установленных в коридоре, в руках Ника что-то блеснуло.

– Вино?

– Твое. Я раздобыл в шкафчике с крупами.

– Даже не знаю, сколько ему лет. Давным-давно кто-то из постояльцев оставил. Я о нем даже успела забыть.

– Ничего. Разве ты не знала, что старые вина – самые ценные?
– хохотнул Ник, плечом открывая перед Ладой дверь.

– Как-то я сомневаюсь, что конкретно это вино могло спасти хоть что-то, - невольно улыбнулась та.

– Ты что! Это же… Совиньон! Под мидии -

самое то.

– Думаю, от Совиньона там только этикетка. Стоит лишь пригубить – и ты сразу поймешь.

– Много ты понимаешь! Здесь главное - настрой! С такой кислой миной, как у тебя – точно ничего хорошего не будет.

– Эй! У меня вовсе не кислая мина! Ну-ка, плесни этой гадости! – уперев руки в бока, сварливо распорядилась Лада. Ник хохотнул, сгрузил на столик весь принесенный скарб, поправил скатерть, безупречную гладь которой взволновал легкий ветер, сейчас лениво раскачивающийся на ветках в золотистых кронах лип. Проворно орудуя штопором, Ник откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Один протянул Ладе, второй на время отставил.

– Я разведу огонь, а после присоединюсь, - пояснил он. – А ты располагайся поудобнее, чего стоишь?

Наверное, она могла бы поспорить или хотя бы предложить свою помощь, а вместо этого Лада, ничуть не смущаясь, вытянулась на шезлонге и пригубила вино. Впервые, пожалуй, позволяя себе беспечность.

Стоя на коленях, Ник сложил хворост в яму, поджег газету и, склонившись почти к самому песку, принялся раздувать пламя. В отсвете огненных языков его черты вновь приобрели что-то дьявольское, непростое… Лада покачала головой, удивляясь, как обманчива внешность этого мужчины. Пожалуй, она еще не встречала более противоречивого человека. В нем холодная надменность каким-то непостижимым образом уживалась с удивительной чуткостью. Жесткость – с ранимостью. Кажущаяся холодность - с адским пламенем, бушующим в глубине его глаз. Даже в его осанке, широком развороте плеч читалась бесконечная сила и несгибаемость, в то время как на самом деле… вина притягивала Ника к земле. Возможно, он был сломлен не меньше ее. Возможно…

Когда костер разгорелся, Ник взял свой бокал и, передвинув стул, уселся неподалеку от Лады. Он был непривычно задумчив и молчалив. В нем желание плоти боролось с настойчивой потребностью все для себя прояснить. Однако как это сделать, не сознавшись в главном? Не покаявшись, не сказав «прости»… Разозлившись на собственную неуверенность, так ему несвойственную, Ник отпил из бокала и без всяких прелюдий сказал:

– Я хочу, чтобы вы с Лидой поехали со мной.

Глаза Лады непроизвольно расширились.

– Ник… - выдохнула она, - тебе не кажется, что мы слишком торопим события и…

– Нет. Не кажется. Много ли времени надо человеку, чтобы распознать свое?

– Я не знаю…

– Секунды, Лада. Секунды…

Лада привстала, неловко растерла затекшую ногу, давая себе время подумать. Уложить в голове то, что он предлагал. Еще пару недель назад она и представить не могла, что сможет о таком даже просто задуматься. А теперь с замиранием сердца гадала, как поступить!

– Мне страшно, - призналась она. – Если бы ты знал, как…

–

Так будет лучше. Для тебя, для Лиды… нет, я не говорю перевести твой бизнес в столицу – это самоубийство, но я прошу тебя уехать со мной.

– Зачем? – шепнула Лада. Скучающий в кронах ветер подхватил ее слова и разнес по округе. Зачем… Зачем… Зачем… повторили скалы и волны, звезды и облака. Лада вскинула голову и зачарованно осмотрелась.

– Я полюбил.

Лада резко вскинула голову. Каждый раз его признания были как впервые. Дрожью по телу, надеждой в крови. Оглушающим ревом эмоций, вырвавшимися из-под контроля гормонами.

– Но… я не понимаю, Ник… что конкретно ты предлагаешь?

– Все, что ты захочешь! Все… Абсолютно.

– Я бесплодна. Ты захочешь детей, рано или поздно захочешь…

– У меня есть… был сын… и Лида…

– Это другое! Ты не можешь не понимать, о чем я! Рано или поздно ты захочешь своего продолжения. Только не спорь, потому что это бессмысленно!

– Зачем вообще думать о том, что будет когда-то? – взорвался Ник, вскакивая со своего места, - что за дурость - планировать все наперед?! Почему нельзя быть счастливыми здесь и сейчас? Ты так уверена, что завтра будет?!

– Нет… Я уже ни в чем не уверена.

– Тогда поедем со мной! Дай нам шанс. Мне дай… Скоро зима. Тебе здесь нечего делать! Просто попробуй то, что я готов предложить.

– И что же это?

– Рука… спина… плечо… сердце… - перечислял Ник, отмеряя шагами разделяющее их пространство. Завораживая ее своим сумасшедшим, настойчивым взглядом. Купаясь в нем, Лада забывала обо всех своих страхах, не вспоминала о собственном несовершенстве. Она чувствовала себя как никогда желанной, любимой, на своем месте… Только скажи «да»… скажи «да»… Скажи…

– Я не буду тебя ждать изо дня в день. Я буду рядом. Чем бы ты ни занималась, я буду рядом с тобой. И ты… ты тоже безоговорочно и навсегда войдешь в мою жизнь. Легко не будет. И это правда. Но я сделаю все, абсолютно все, чтобы ты только была счастливой.
– Ник опустился на шезлонг рядом с Ладой и протянул к ней руки. – Иди ко мне.

– Я тяжелая…

– Иди ко мне! – настойчиво повторил он.

Не раздумывая ни секунды больше, Лада позволила Нику пересадить себя на колени.

– Скажи, что ты поедешь со мной! – потребовал он, зарываясь лицом в ложбинку между ее тугими грудями, вдыхая ее аромат – запах женщины, запах моря…

– Я даже не представляю, как ты это видишь… - слабо сопротивлялась Лада, а между тем огонь в ее крови разгорался. Взвивался кострами, и жег… жег ее искромсанную душу. Вводил под кожу анестезию.

– Как вижу? – прохрипел Ник, обдавая теплым дыханьем кожу, заставляя сжиматься соски и пульсировать низ живота. – Ты выберешь дом, или квартиру… Мои люди завтра покажут тебе варианты неподалеку от центра трансплантологии… Мы переедем туда. Если захочешь – возвращайся в бизнес, я с радостью тебе помогу. Нет – занимайся Лидой и домом. – Его теплые сильные пальцы сжали подол футболки и легонько потянули ту вверх. Подчиняясь его движениям, Лада покорно подняла руки. – Я сделаю все, чтобы Лида поправилась.