Соль. Альтераты
Шрифт:
Сестра помрачнела, промолчала. Тим перевёл на неё взгляд:
– Она опять лезла?
Светка отвернулась, закусив губу, уставилась на цветы.
– Говори, – приказал брат, придвинулся ближе, упёрся острыми локтями в колени, мощные банки бицепсов играли в темноте.
– Портфель порвали.
– Кто конкретно?
– Витька Толстихин, Макс и Ерема. Их Бусина подговорила.
Оля Бусина и Света когда-то дружили не разлей вода. Пока Бусина не втрескалась в мальчика из параллельного. А тот, будь неладен, начал симпатизировать Светке. С тех пор девчонки стали лучшими врагами, Бусина третировала бывшую подругу, не давала прохода. То в компот соль подсыпет, то
– Не смей, не лезь! Они мне прохода тогда совсем не дадут, только разозлишь их. А тебя часто нет рядом. Мне надо самой научиться.
– Так учись! – он зло плюхнулся на своё перевёрнутое ведро.
– Я и учусь, – Светка обиделась, надулась. Когда она обижалась, у неё краснели уши. Он на это обратил внимание сразу, еще когда её кульком принесли из роддома. Он заглянул под ажурный край пеленки и сказал тогда, что она страшная. И крошечная Светка в тот момент обиделась и покраснела ушами. А потом полночи орала. Орала до тех пор, пока он, насмотревшись на измученную мать, не взял сестру на руки. Та глянула на него хмуро, покосилась на серьгу в ухе. А когда он устроил её на руке, затихла, закрыла глазки-миндалины и заснула.
Тим погладил сестру по выцветшей макушке:
– Их трое, а ты одна, какое здесь может быть учение… Приёмы помнишь? – больше всего он боялся, что эти уроды обидят сестру по-серьёзному. И поэтому обучил элементарным приёмам самообороны. Сестра кивнула. – Покажи.
Он встал напротив неё, изобразив нападающего, сделал ловкий выпад с попыткой схватить за руку. Светка проворно подставила предплечье под нужным углом, ещё более проворно вывернула его на себя, заставив ослабить хватку. Крутанулась и с размаху заехала локтём под дых и почти одновременно – босой пяткой по щиколотке. Тим перестал дышать и сложился пополам, понимая, что сестрёнку гады-однокласснички достали не на шутку. В довершение, Светка, дёрнув его беззащитные уши на себя, саданула коленом в пах. Тимофей округлил глаза, захрипел. Из груди словно выпустили весь воздух, в висках пульсировало.
– Х-х-х, – сипел он, падая сестре под ноги.
Та шумно шмыгнула, посмотрела опасливо:
– Тим, ты чего? Больно, да? – видя, что брат не может даже мигать, перепугалась: – Тимка, я не хотела, я не рассчитала! Вот блиииин! Чё делать… Марин! – заверещала в сторону дома.
Рванула к бочке, суматошно набрала в рот воду и прыснула её в позеленевшее лицо брата. Тот шумно втянул в себя воздух, попробовал сесть. Голова туго соображала, перед глазами разбегались ядовито-зелёные круги и красноватые мушки. Кисловатая отрыжка скопилось в гортани и жгла огнём.
– Тимка, прости, я правда-правда не хотела, – Светка жалобно скулила, перебегала из стороны в сторону и зачем-то старательно дула на него.
Тим схватил сестру за локоть, заставил замереть – от мельтешения бурлило в желудке – выкинул из зажатого кулака большой палец, кивнул:
– Вот если полезут ещё раз, именно так и бей. В самый раз, – он сделал глубокий выдох, выпятив трубочкой губы, проморгался.
– Так ведь к директору вызовут, – Светка смотрела округлившимися глазами, еще не высохшими от слез, прижимала маленькие кулачки к груди.
Тимофей с трудом встал, отчаянно кивнул:
– Пусть вызывают. Там уже я пойду. К твоему директору…
Он схватился за угол дома, распрямляясь. Над горизонтом полыхали вспышки надвигающейся грозы.
– Где полыхает? Не над проливом?
– Над проливом, – торопливо согласилась сестра, прижалась к горячему и сильному телу брата, жёсткому, накачанному и надёжному как скала, уткнулась носом в плечо.
Тим изловчился, обнял её за плечи, всё ещё вглядываясь в кривые сполохи.
– Пойдём в дом? – предложила сестра и посмотрела жалобно.
Брат задумчиво кивнул, подтолкнул к крыльцу. Уже взойдя на верхнюю ступеньку, ещё раз оглянулся на багровое небо все в серебристых крапинках далёких звёзд. Странная гроза. Сухая. Сто лет таких не бывало. Может, и больше.
Анна почти не помнила эту ночь – все затмевали ярко-синие глаза в отражении. Призрачные губы шептали, руки тянулись к горлу, дотрагивались тонкими пальцами до кожи, оставляя ожоги. На запястьях проступили синяки и кровоподтёки, на плечах, на спине – длинные уродливые рубцы. Неизвестно откуда проступило родимое пятно на груди, чуть выше основания грудной клетки. Поднялась температура. В голове кружили чужие тени и на чужом непонятном языке, то приближаясь, то удаляясь, что-то твердили. Стоило ненадолго прикрыть глаза, как пространство сужалось: протяни руку и коснёшься… Чего? Анна не знала, но она боялась этого. И нещадно болело что-то внутри. Ныло, скреблось изуродованной кошкой.
Она вздохнула, в который раз заставляя себя сбросить наваждение. Вынырнула из него, почувствовав солнечное тепло и аромат кипариса.
– Где мы? – она огляделась: круглый белоснежный холл, настежь открытые ставни и огромные, от мраморного пола до резного потолка, двери. За ними – сад, цветущие магнолии, белоснежные дорожки и ровные ряды скамеек.
Сама она, к своему удивлению, обнаружила себя в кресле-каталке, жутком, словно испанское пыточное кресло. Ноги установлены на подставку, руки прижаты к подлокотникам. Попробовала встать. Тут же рядом оказалась женщина в медицинском костюме, не белом, а в весёленьком таком, оранжевом, с забавными слониками как на детских фланелевых пижамах:
– Нет-нет, не стоит вставать, так вы в безопасности. – Она положила горячие руки на плечи девушки, мягко и настойчиво заставив замереть. Тут же позвала: – Андрис Александрович, подойдите сюда, пожалуйста.
Из-за колонны показался яркий блондин. Высокий, более двух метров, рост, ясные глаза и широкая располагающая улыбка, узкое лицо в обрамлении светлых вьющихся волос.
– А, наша спящая красавица очнулась, – неуловимым жестом он махнул рукой медицинской сестре и подошёл ближе к Анне, разглядывая ее приветливо и с интересом. Из-за его широкой спины показалась сутулая фигура Аниного отца. Вид встревоженный. В ответ на удивленный взгляд дочери отвел глаза. – Мы тут пока с твоим папой поболтали.
– Что происходит, где я? – Анна переводила взгляд с отца на высокого незнакомца. Тот доверительно дотронулся до плеча археолога, тихо и безапелляционно проговорил: – Думаю, вам стоит поговорить наедине. Беседка вам подойдёт идеально.
Он деликатно показал на распахнутые двери и искрящуюся белизной дорожку. Отец сухо кивнул, развернул кресло и толкнул его перед собой, выкатывая в сад. Человек по имени Андрис махнул им вслед рукой:
– Жду тебя, Спящая красавица, скоро обед!
Отец катил кресло с Анной и молчал. Под колёсами хрустел белоснежный гравий. Анне хотелось дотронуться до него, погладить колкие разномастные камешки, сложить из них пирамидку или хотя бы собрать слово «Вечность».
Конец ознакомительного фрагмента.