Солдат чужой войны

Орлов Алекс

– Но что же нам теперь делать?

– Думаю, сэр, заниматься своими делами. Практически все коммерческие дистанции пройдены, и теперь мы можем заняться обустройством судна… Вы что планировали на сегодня?

– Как обычно, – развел руками Джон – Ремонт и перекомплектацию.

– Вот и хорошо. – Капитан улыбнулся вымученной улыбкой. – Значит, не умрете от скуки.

30

Любимец нового команданте камрад-полковник Брицц стоял на мостике крейсера «Жолио Патрик» и с нескрываемым удовольствием наблюдал за судорожными маневрами перепуганного конвоя.

Четыре тяжелых транспорта, под завязку набитые экспортным вооружением, то и дело «оглядывались», обдавая крейсер волнами радарных сканеров.

– Напугайте их, Брицц, – сказал ему начальник оперативного отдела Шави. – Напугайте так, чтобы у них затряслись поджилки. Пусть они свяжутся со своими переговорщиками и пожалуются им. Те обратятся к нам, а мы пошлем их подальше. Пусть они знают, кто уничтожил их транспорты, иначе не будут нас бояться.

– Разрешите взять с собой «Цивилдорф»? Это напугает их куда сильнее, ведь репутация торпедоносца широко известна.

– Что ж… – Шави улыбнулся камрад-полковнику вставными металлическими зубами. – Я рад, что вы поняли меня. Берите «Цивилдорф» – ради хорошего спектакля мне ничего не жалко.

И вот теперь этот спектакль начинался, а Брицц был его режиссером и зрителем одновременно. Он знал, как поведет себя жертва и о чем она будет думать, до последнего момента теша себя пустыми надеждами. И только потом, когда корабли Треугольника выйдут вслед за жертвами за пределы Равновесного Мира, эти несчастные попытаются сбежать.

Подобные финальные моменты операции нравились камрад-полковнику Бриццу больше всего. Он ненавидел буржуазию в лице конкретного человека – мультитриллионера Эдгара Хубера и был готов преследовать и жечь его имущество даже вместе с наемными экипажами.

Однако эта операция устрашения не была просто проявлением революционного духа. Эдгару Хуберу мстили за конкретный проступок – доставку новых наркотиков на своих грузовых судах.

Как человек практический, Хубер прекрасно понимал, что пробег порожнего транспорта приносит убытки, а потому решил заполнять его попутным товаром. И хотя он знал, что наступает на мозоль производителям традиционных наркотиков из Треугольника, последствий от столкновения с социал-террористами он не боялся. За несколько последних лет Эдгар значительно расширил сферу своего влияния и считал, что может позволить себе выказать пренебрежение к тем, кого раньше боялся.

К предупреждениям, которые послали ему боссы Треугольника, он отнесся прохладно и не особенно переживал из-за гибели нескольких пустых транспортов, поэтому в следующий раз социал-террористы решили нанести более чувствительный удар и уничтожить суда вместе с дорогостоящим товаром.

– И этот мерзавец Эдгар Хубер, и конвой с танками… – пробормотал стоявший неподалеку от Брицца пожилой штурман. – Что-то подобное в этих местах случалось…

– Что здесь могло случаться? – Полковник улыбнулся своим мыслям. Он считал, что вся история зародилась только с его появлением и с приходом к власти команданте Либермана. Сразу после этого все, кто при прежней власти был никем, получили повышение. А прежние политические функционеры были уничтожены.

В революционной среде Треугольника такое случалось периодически: вместо зажиревших камрадов приходили новые люди, в основном коменданты трудовых лагерей, ну а их места тут же занимали лучшие из надзирателей.

Сам

Брицц тоже был когда-то надзирателем. А еще раньше простым трудармейцем, фактически рабом. Тысячи его товарищей так и сгинули на сырых плантациях, холя белые ростки болотных грибков. Но ему, удача улыбнулась – их тогдашнего надзирателя укусила ядовитая сороконожка. Взгляд, исполненный преданности, и готовность немедленно исполнить любое приказание начальника не остались незамеченными – Брицц возвысился над себе подобными, превратившись из трудармейца в камрада Брицца. Потом была ударная, безжалостная к трудармейцам работа, донос на старшего надзирателя – и Брицц поднялся на следующую ступеньку. Однако бывший раб не почивал на лаврах и продолжал напоминать о себе, пока не попал в молодежный набор на флот. Особой квалификацией Брицц не обладал, однако его храбрость и удачливость в ситуациях, когда из десяти выживал один, сделали свое дело. Так он стал камрад-полковником.

– Я ж говорю, сэр. Была здесь уже свалка, связанная с танками. И был конвой Эдгара Хубера…

– Что же с ним случилось? – нехотя спросил Брицц. Все же ему любопытно было послушать, чем все это закончилось.

– Мы тогда его пропустили.

– Струсили? – Полковник презрительно покосился на штурмана.

– О причинах, камрад-полковник, я ничего не знаю. Говорили, что это было решение самого команданте Нагеля.

– Может быть, – неопределенно пожал плечами Брицц. – Но нынешний команданте Бенни Либерман – человек, выточенный из гранита. Я предан ему, скажу это без излишнего пафоса… Ну и чем кончилось дело с тем конвоем?

– Разнесли его. В пыль разнесли. Как потом оказалось – урайская экспедиция.

– А причины?

– Покрывали убийство населения в Прибрежных Мирах.

Шедшие далеко впереди транспорты сделали очередной трип-граунд, маневр, позволявший сканерам лучше снять картинку судов-преследователей.

– Прошу прощения, камрад-полковник, вас ждут в кают-компании, – напомнил появившийся на мостике лейтенант-артиллерист.

– Да, конечно. Уже иду.

Ему предстояло участие в конкурсе патриотической песни. Полковник не только пел, но и писал стихи о неизбежности мировой революции.

«Вот я сейчас пойду и буду петь, а чем займутся эти прихвостни капиталиста Хубера?» – размышлял Брицц. Хроническое мечтательное любопытство было его единственным недостатком.

31

Когда Джон вошел под своды огромного грузового трюма, трое механиков выстроились в шеренгу и, торжественно задрав подбородки, казалось, жадно ловили каждое его слово.

– Ну как вы отдохнули… друзья мои? – немного невнятно начал Джон. Мысль о том, что где-то рядом рышут корабли-убийцы, лишала его уверенности и не давала сосредоточиться на деле.

– Спасибо, сэр! Выспались чудесно, уже позавтракада и готовы приступить к работе, – за всех ответил Боун.

«Какие благородные люди, – внутренне восхитился Джон, и ему стало совестно, что он так загружает их работой. – Впрочем, они, кажется, понимают меня», – тут же успокоил он себя.

Джон стал подниматься по лесенке. Верные механики тотчас последовали за ним.

Оказавшись на мостках, протянувшихся через все пространство грузового трюма, Джон окинул спящие туши «чифтеров» опытным глазом, прикидывая, какой сегодня выбрать маршрут.