Солдат и царица

Андрей Платонович Платонов

Солдат и царица

Жила-была в старину сердитая царица. Все ей было не по нраву: и то не так и это не по ней.

Вот гуляет однажды царица по саду, а солдат возле будки на часах стоит. Увидел солдат царицу - никогда ее не видел. "Ишь ты!" - подумал и ухмыльнулся. Не знал солдат - внове стоял при дворце, - что пред царицей ни ухмыльнуться нельзя, ни нахмуриться, ни умильным быть: все одно царица нравом кипела.

Глянула царица на солдата:

– Ты чего ухмыляешься?

А

простой солдат чего скажет царице? Ничего он сказать не мог и невзначай или так, спроста, что ль, опять ухмыльнулся. Тут царица сперва и слова сказать не могла от злости. Потом кликнула кого надо.

– Давать, - приказывает, - этому солдату по двадцать палок каждый день с утра.

С тех пор с утра, как встанет, получает солдат двадцать палок.

Били-били солдата, целый год били. Как проснется - так двадцать палок, хоть в будни, хоть в праздник. Измучился, исхудал солдат, бить его не во что стало. А царица и забыла про него: пусть бьют до смерти; она теперь на других серчает.

Что тут делать солдату? Не миновать ему смерти от палок, забьют его. Солдат у того, у другого спрашивает - выбирает, кто поумней считается. А умные ему в один ответ.

– Терпи, - говорят.
– Чего с царицей сделаешь, она сердитая.

Солдат выслушал умных, а сам подумал: "Эх, не вам терпеть, а мне!" - и пошел к дураку.

При войске у них дурак жил, его солдаты с кухни кормили и выношенную одежду давали ему донашивать.

Солдат сказал дураку, как ему живется, а дурак и сам уж знал.

– Э, да не поможешь ты мне!
– сказал солдат.
– Ведь ты дурак.

А дурак:

– Как так - не помогу! А не помогу, так и зла не сделаю, ты при своем останешься. Дай мне копейку.

Дал ему солдат копейку. Повел дурак солдата на край города. Шли они, шли, шли, далеко ушли; кругом их бедные домишки стоят, дворцов давно нету.

"Эх, - думает солдат, - далече мы зашли, пропала моя копейка!"

Пришли они в бедный домишко. Жил там сапожник с женой.

У сапожника была жена, сходственная с царицей, как родная сестра: поставь ее рядом с царицей, их и отличить нельзя, которая царица, которая сапожница.

За показ жены сапожник брал по копейке с человека - с купца там, с мастерового, с приказчика, а солдатам и калекам показывал даром. А деньги пропивал.

Заплатил дурак копейку сапожнику, а солдат, конечно, даром прошел. Вошли они в комнату и видят - на кровати женщина лежит и спит. Солдат дрогнул и во фрунт стал: вылитая была перед ним царица.

Дурак и говорит:

– Вот была бы она царицей, она бы тебя палкой не била.

Солдат согласен с дураком:

– Не била бы. Жалко, что она сапожница: из нее бы царица хорошая вышла.

Дурак засмеялся.

– А выйдет, - говорит, - из нее царица!

Солдат обнадежился:

– А как выйдет-то?

Дурак захохотал в ответ, а солдат

увел его прочь, а то сапожница проснется.

Идут они обратно.

Дурак спрашивает у солдата:

– Ты где ночью на карауле стоишь?

– Нынче во дворце, в покоях, буду стоять.

– Вот чего, - дурак ему, - я тебе ночью сапожницу приволоку.

– Это к чему же? А сапожник услышит?

– Нету, - дурак отвечает.
– Сапожник ничего не услышит. Он днем наработается, потом вина напьется и спит крепко: на нем кривые гвозди выпрямляй - он не чует.

– А к чему мне сапожница?

– Эк ты какой! А говорят - я дурак! Царица-то заснет, ты мне и давай ее сонную, а я тебе на руки - сонную сапожницу. Царицу я унесу к сапожнику, а ты сапожницу в царские покои отнеси, покуда она не проснулась.

Солдат подумал:

"А не страховито ли будет? При царице и моргнуть нельзя, а ты ее к сапожнику унесешь! А вдруг проснется? Да она нам голову прочь!"

А дурак думает иное:

"Царица целый день злится, с утра до вечера умается, а ночью спит-храпит, пузыри изо рта пускает. До своего времени она не проснется. А если и дознается, так я в дураках хожу - какой с меня спрос!"

Солдат согласился:

– Ишь ты, обдумал как! А сам дурак! Так ладно будет, пожалуй. Тащи уж по темноте сапожницу во дворец.

За ночь дурак так и сделал: сапожницу в царские покои принес, а царицу отнес к сапожнику - они и не проснулись.

А как наступило утро, проснулся первым сапожник и толкнул жену в бок. Ему и воды испить захотелось, и курить надо, и голова у него болит: пусть жена ему воды подаст, трубку найдет и в утешенье что-нибудь скажет.

Царица проснулась, открыла глаза, не поняла ничего и опять заснула.

Сапожник ее опять в бок: ты что, дескать, иль не слышишь?

– Подымайся, баба!
– сапожник говорит.
– Пора.

Царица опять открыла глаза.

– Чего пора?
– спрашивает.
– Ты кто такой?

А сапожник ей:

– А ты кто такая?

Царица как закричит:

– Ах ты негодный! Ах ты окаянный! Да ведь я царица!

Сапожник как соскочит с кровати:

– Ах, так ты царица?

Схватил сапожничий ремень, шпандырь, и давай царицу пороть-охаживать:

– Ах, так ты царица? Так тебе и надо, царице! Ишь ты, лодырь, ишь ты, негодница! Только спать здорова. Я тебе дам - царица! Я тебе дам - как мужу своему не угождать!

Царица как крикнет:

– Эй, кто там! Забить этого негодяя насмерть!

А никто не идет - нету никого. Царица и думает: "Что такое? Видно, я померла и в ад попала - так это, верно, черт".

Подумала так и опять заснула: может, опять-де проснусь во дворце, в своем царстве, и ничего этого не будет; это мне снится. Ан нет, черт-сапожник ремень положил да опять кулаком ее в бок: