Солдат из Казахстана(Повесть)
Шрифт:
Как ни силен был гул моря, немцы уловили звук моторов и открыли огонь. Над нашими головами взревели фашистские самолеты, и вдруг высоко над нами стали зажигаться висячие огни осветительных бомб, ярко освещая нашу флотилию. Обстрел с берега усиливался. Снаряды падали меж катеров, взметая фонтаны воды.
— Ия, ханнан! Попади!
Самед приложился и выстрелом сбил повисший над нами яркий огонь.
Очереди трассирующих пуль скользнули из катеров по ракетам, гася огни. Но снаряды и авиабомбы все гуще сыпались на десантный отряд.
Наш катер шел быстро к берегу. За ним в свете
— Мы оторвались от остальных, — спокойно заметил Мирошник, — но для нас это к лучшему.
Понять мысль капитана было нетрудно. Фонтаны воды остались у нас за кормой. Пройдя освещенную полосу, катер опять попал в густой мрак. Мы проскочили зону огня, перед нами уже чернел берег.
— Никто не ранен? — спросил капитан.
— Никто как будто.
И только через минуту, преодолевая смущение, признался Сережа:
— Мен я немножко задело…
Он оказался ранен в правую руку. Любая другая его рана не так огорчила бы нас, как эта. Пусть он сейчас солдат, но мы видели в нем будущего художника.
— Совсем пустяки… — бормотал он, когда ему перевязывали рану.
— На этом же катере вернетесь назад! — приказал Мирошник.
Невдалеке от берега катер сделал обычный свой полукруг.
— Прыгай! — скомандовал капитан и первым кинулся в воду.
Так мы расстались с Сережей, даже не успев попрощаться. Кто знает, как он доберется, все-таки лучше быть со всеми вместе… Один только Петя, снимая с него автомат и гранаты, успел обнять его, прежде чем прыгнуть в море, которое кипело у берега, как котел.
Выпрыгнув, я ощутил под ногами морское дно, но над моей головой сомкнулась глубокая ледяная вода, которая в первый миг просто сковала движения. Инстинкт рванул мое тело вверх. Я выскочил до плеч над водой и всей грудью глотнул ночной воздух. Волна подхватила меня, обдала, понесла, и я ощутил было под ногами камни, но тяжелым ударом меня опрокинуло снова и повлекло в глубину. Следующий удар волны выбросил меня опять на камни. Я ухватился за них и в момент отлива успел убежать от волны.
Передо мной во мраке выросли двое. Я вмиг вспомнил про свой автомат и вскинул его.
— Отставить! — негромко остановил меня капитан Мирошник.
Каждый по-своему преодолевал коварство морского прибоя. Выбрались из воды все. Пилотки, сумки и прочий лишний груз остались в море. Автоматы и боеприпасы полностью сохранились. Море отпускало бойцов по одному и по двое. Выброшенный одним из последних, Самед кинулся к Володе.
— Ия, ханнан! — крикнул он.
Перед нами высился крутой каменистый берег. Почти над самыми нашими головами два немецких пулемета как бы нехотя, с паузами посылали очереди в морской простор. Немцы видели, что катера ушли, считали десант отбитым и, видимо, огрызались на всякий случай. Так собаки аула лениво откликаются на драку в соседнем ауле.
— Тут просто рай, — сказал Самед, — только плова не хватает!
Но мы и без плова отпили по глотку из фляжек со спиртом.
Где-то,
Лежа на животах под самой кручей берега, мы по предложению капитана Мирошника открыли первый «военный совет».
Ожидая, что немцы сейчас начнут «прочесывать» берег, мы выслали в обе стороны вдоль узкой береговой полосы по одному человеку в дозор.
— Ширина территории у нас сейчас ровно пять метров. Над нами камни, а за спиной море. Это как раз и есть то самое, что называется «в тесноте, да не в обиде», — сказал капитан, взяв бодрый и несколько даже веселый тон. — Отступать нам, друзья, как видите, некуда. Зато наступать простору сколько хочешь. Значит, мы с вами пойдем в наступление. Полуостров-то наш, советский. Докажем немцам, что мы хозяева нашей земли, пусть они от нас отступают!
Мы помнили клятву, данную при оглашении приказа. Наш «военный совет» решил наступать.
Каждый из нас понимал, что десант в два десятка бойцов не способен брать города. Но держать территорию, с которой он подаст помощь следующему, более крупному десанту, он может, если не потеряет голову. Этой головой для нас был капитан Мирошник. А двадцать бойцов, которые знают себе цену, под командой умного и смелого командира могли стать силой. Мы знали, что пришли сюда не на прогулку. Мы все приготовились к тому, что здесь, может быть, нам придется отдать жизнь за родину. Но это не означало, что мы собираемся погибнуть как придется, умереть как попало.
Пулеметы немецкой береговой охраны продолжали еще на всякий случай обстреливать темное шумящее море, изредка освещая ракетами прибрежную полосу.
Пока мы лежали под каменистым берегом, задрав ноги, чтобы из сапог вытекала вода, шинели наши немного обсохли, оружие было осмотрено и приведено в боевую готовность. Капитан разделил наш отряд на две группы. Левым крылом он командовал сам, а правое передал мне.
Карта местности всем нам была знакома. Мирошник ее уточнил.
— Если мы не так далеко отклонились, то в трех километрах отсюда должна быть деревня, которую нам нужно проскочить с быстротой пули. В полукилометре на север есть курган. По плану большого десанта, наша рота была назначена на захват этого кургана. Будем действовать так, как был отдан приказ. Боевая задача остается прежней: захват господствующей над берегом высоты к северу от деревни. Всем ясно?
— Так точно, ясно.
Затем капитан дал каждому бойцу особый лозунг, чтобы голосов казалось больше: «Смерть фашистской гадине!», «За советскую землю!», «Смерть оккупантам!» «За Крым!», «Вперед до Севастополя!». Как только капитан крикнет свой лозунг «За родину!», голоса бойцов не должны умолкать, пока не достигнем намеченного кургана.
Капитан Мирошник распределил между нами также и команды: «Украинский батальон, вперед!», «Казахский батальон, вперед!», «Узбекский батальон, за мной!».