Солдат не спрашивай
Шрифт:
Ему вспомнилось, что этот гимн исполняли во время похоронной службы, когда прах его младшего дяди был доставлен с поля битвы при Доннесворте на Фрайлянде, третьей планете Арктура.
…ЗаПоследние слова гимна проникли в самые укромные уголки его сердца.
…За похвальбу дурацких од — Господь, прости же свой народ! [4]По спине пробежал холодок. Красный умирающий свет заливал равнину вокруг. Далеко в небе черной точкой кружил ястреб. Здесь, у ограды и полосы препятствий, его, казалось, отделяла от всей остальной Вселенной некая прозрачная стена, делавшая его недосягаемым. Обитаемые миры и их солнца проплывали перед его мысленным взором; он ощущал неодолимое влечение к некоей великой таинственной цели, сулившей ему немедленное исполнение всех его желаний, а затем блаженное растворение в пространстве. Искушение сделать шаг, провалиться в бездну и исчезнуть навсегда было слишком велико, но какая-то малая часть его естества удерживала его от самоуничтожения.
Затем внезапно, так же внезапно, как и началось, наваждение исчезло. Он направился к дому.
У дверей его уже ждал отец, опираясь на тонкую металлическую трость; в полутьме смутно виднелась его широкоплечая фигура.
— Добро пожаловать домой, — сказал отец и выпрямился, — Переодевайся — и к столу. Обед будет готов через полчаса.
Мужчина
Мужчины — члены семьи Ичан Хана Грэйма — сидели за обеденным столом в длинной полутемной комнате; женщины и дети уже ушли. Присутствовали не все — лишь чудом они когда-либо могли бы собраться все вместе. Из шестнадцати взрослых мужчин девять сражались где-то среди звезд, один проходил курс восстановительной хирургии в госпитале в Форали, а самый старший, двоюродный дед Донала, Кемаль, тихо умирал в собственной комнате в задней части дома, с кислородной трубкой в носу, и лишь слабый аромат лилий напоминал ему о жене-маранке, умершей сорок лет назад. За столом сидело пятеро, в том числе и Донал.
Остальными, кто присутствовал здесь, чтобы поздравить его с окончанием учебы, были Ичан, его отец; Мор, его старший брат, приехавший домой в отпуск с Квакерских миров; и его дяди-близнецы Ян и Кенси, старшие братья дяди Джеймса, погибшего у Доннесворта. Ичан сидел во главе стола, его двое сыновей — справа от него, а двое младших братьев-близнецов — слева.
— В мое время у них были хорошие офицеры. — Ичан наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и Донал машинально взял его, продолжая внимательно слушать.
—
— Я слышал, у них там несколько дорсайцев, — сказал Мор, сидевший справа от Донала.
Слева послышался низкий голос Ичана:
— Это все напоказ — я-то знаю. Разве можно делать пирог из одной лишь глазури? Просто деятелям с Культиса приятно знать, что у них есть не имеющие себе равных телохранители, но стоит только где-нибудь начаться настоящей заварухе, их тут же бросят на выручку.
— А пока, — добавил Кенси с внезапной улыбкой, озарившей его мрачное лицо, — полное бездействие. Мирное время не для солдат. Даже настоящий дорсаец превращается в украшение.
— Точно, — кивнул Ичан.
Донал рассеянно отхлебнул из стакана, и виски с непривычки обожгло ему небо. На лбу у него выступили капельки пота; но он не обращал на это внимания, сосредоточившись на том, что говорилось вокруг. Он знал: разговор затеян ради него. Теперь он мужчина, и никто больше не вправе указывать ему, что делать. Выбор места службы был за ним, и они как могли помогали ему своими познаниями о восьми звездных системах и их обычаях.
— …Я и сам никогда не считал гарнизонную службу достойным делом, — продолжал Ичан, — Наемник должен тренироваться, поддерживать форму и сражаться; причем сражаться достойно. Конечно, не все так думают. Дорсайцы тоже бывают разные, да и не все дорсайцы — Грэймы.
— Что касается квакеров… — начал было Мор, но замолчал, опасаясь, что перебил отца.
— Продолжай, — кивнул Ичан.
— Я только хотел заметить, — сказал Мор, — что много дел на Ассоциации, и на Гармонии вроде тоже. Секты всегда будут сражаться друг с другом. Или можно наняться телохранителем.
— Только не это, — покачал головой Ян. — Это не работа для настоящего солдата.
— Я и не собирался этого предлагать. — Мор повернулся к дяде, — Но святоши высоко ее ценят и берут туда самых лучших. Поэтому в войсках всегда есть вакансии для наемников.
— В некоторой степени это действительно так, — спокойно заметил Кенси. — И если бы у них было меньше фанатиков и больше офицеров, эти два мира стали бы серьезной силой среди звезд. Но священник-солдат лишь тогда чего-то стоит, когда он в большей степени солдат, нежели священник.
— Это точно, — заметил Мор, — Во время последнего дела на Ассоциации, после того как мы взяли один небольшой городок, явился один из старейшин и потребовал выделить ему пятерых из моих людей в качестве палачей.
— И что ты сделал? — поинтересовался Кенси.
— Направил его к моему командиру — но сначала отправился к нему сам и заявил, что, если среди моих солдат найдутся пятеро, которые согласятся на подобную работу, он может на следующий день перевести их куда угодно.
Ян кивнул:
— Ничто так не портит солдата, как роль мясника.
— Командир все понял, — сказал Мор. — Я слышал, они все же нашли палачей — но только не среди моих ребят.
— Искушения подобны вампирам, — сурово произнес Ичан. — Военная служба — чистое искусство. Человеку, который испытывает тягу к крови, деньгам или женщинам, я никогда не стал бы доверять.
— На Маре и Культисе прекрасные женщины, — улыбнулся Мор. — Я слышал.