Солдат не спрашивай
Шрифт:
Ани внезапно побледнела.
— Прошу прощения… — пробормотала она, поспешно вставая.
— Я ни в чем вас не обвиняю! — резко проговорил Уильям. — Арделл, у вас непростительно дурной вкус. Хью, проводите Ани в ее каюту.
— Я не хочу! — вспыхнула Ани, — Он такой же, как и все вы…
Однако фрайляндец, выглядевший в своей отутюженной форме как на рекламном плакате, поднялся и, обойдя вокруг стола, попытался взять ее за руку. Девушка отшатнулась от него, повернулась и нетвердыми шагами вышла из кают-компании; Хью последовал за ней. Донал
Уильям продолжал высказывать свое неодобрение по поводу Арделла, который не возражал, но смотрел на него нетрезвым взглядом своих черных неподвижных глаз. Потом разговор перешел на военные проблемы, в частности полевую стратегию, и во время этой беседы втроем — из которой Арделл был, в сущности, исключен — Донал сумел вернуть часть своей личной репутации, несколько подорванной в глазах маршала упоминанием о славе и богатстве.
— Не забудьте, — напомнил Уильям, когда они расставались в коридоре после обеда, — Приходите ко мне, когда закончите с Хендриком, Донал. Буду рад помочь вам чем смогу, — Улыбнувшись и кивнув на прощание, он ушел.
Донал и Галт шли по узкому коридору, такому узкому, что приходилось идти друг за другом. Следуя за широкоплечим маршалом, Донал, к своему удивлению, услышал:
— Ну, что вы о них думаете?
— Сэр? — переспросил Донал. Поколебавшись, он выбрал ответ, который считал наиболее безопасным. — Меня слегка удивила девушка.
— Ани? — Галт остановился перед дверью с номером девятнадцать.
— Я думал, что избранная Культиса должна… — Донал на мгновение запнулся: —…должна уметь лучше контролировать себя.
— Она вполне здорова, вполне нормальна, вполне разумна — но все это лишь потенциальные возможности, — сердито возразил маршал. — Чего вы ожидали?
Он пропустил Донала вперед и плотно закрыл за собой дверь. Когда Галт повернулся, в его голосе зазвучали более жесткие и формальные нотки.
— Итак, что там насчет письма?
Донал глубоко вздохнул. Он изо всех сил пытался понять характер Галта во время обеда — и теперь поставил на карту все, надеясь, что не ошибся.
— Нет никакого письма, сэр. Насколько я знаю, мой отец никогда в жизни не был знаком с вами.
— Я так и думал, — сказал Галт, — Ладно, в чем тогда дело? — Он подошел к столу в другом конце комнаты, достал что-то из ящика, а когда повернулся, Донал, к своему изумлению, увидел, что он набивает табаком старинную трубку.
— Дело в Ани, сэр, — ответил он. — Я никогда в жизни не встречал подобной дуры, — И он обстоятельно изложил всю историю о встрече в коридоре. Галт присел на край стола с трубкой в зубах, выпуская маленькие облачка белого дыма, которые вентиляционная система всасывала мгновение спустя.
— Понятно, — кивнул он, когда Донал закончил. — Нельзя не согласиться с вами. Она дура. Вот только какого рода идиотом вы считаете себя?
— Я, сэр? — искренне изумился Донал.
— Именно вы, мой мальчик. —
— Ну, ничего особенного, — пожал плечами Донал, — Я только хотел как можно более аккуратно выйти из нелепой и, возможно, опасной ситуации. Должен признаться, я никакого понятия не имел о роли Уильяма — но он, похоже, сущий дьявол.
Маршал изумленно уставился на Донала:
— Кто вам это сказал?
— Никто, — ответил Донал. — Это же и так очевидно, верно?
Галт положил трубку на стол и встал.
— Для девяносто пяти процентов населения цивилизованных миров — нет. Почему это столь очевидно для вас?
— Потому что любого человека можно оценить по внешности и действиям людей, которыми он себя окружает. А окружение этого Уильяма — раздавленные, лишенные воли люди.
Маршал посуровел:
— Вы имеете в виду меня?
— Естественно, нет, — сказал Донал. — Вы же дорсаец.
Суровое выражение исчезло с лица Галта. Он кисло
улыбнулся и, взяв трубку, снова разжег ее.
— Ваша вера в наши общие корни — просто бальзам на душу. Итак, вы поняли сущность Уильяма?
— Ну, не совсем так, — сказал Донал. — Взять хотя бы тот факт, что избранная Культиса никак с ним не гармонирует. А чувство гармонии у избранных врожденное. Кроме того, он явно подавляет личности, подобные Ани, или этого Монтора с Ньютона, который сам, похоже, человек достаточно высокоинтеллектуальный.
— И человек столь выдающийся обязательно должен быть дьяволом? — сухо заметил Галт.
— Вовсе нет, — терпеливо объяснил Донал. — Но, обладая подобными интеллектуальными способностями, человек должен проявлять в большей степени, нежели остальные, склонности либо к добру, либо ко злу. Если его влечет зло, он может маскировать это в себе. Он в состоянии даже скрыть свое влияние на людей, которыми себя окружает. Но он не способен произвести хорошее впечатление, которое в обычных условиях отражалось бы и на его подчиненных и окружении — и которое, будь он действительно хорошим человеком, ему не было бы причин скрывать. Благодаря же отсутствию подобного впечатления можно понять, что он за человек.
Галт вынул трубку изо рта и, присвистнув, уставился на Донала:
— Вы случайно не воспитывались где-нибудь у экзотов?
— Нет, сэр, — улыбнулся Донал. — Хотя мать моего отца была с Мары. И мать моей матери — тоже.
Галт задумчиво набил погасшую трубку.
— Эта ваша способность к определению сущности людей — вы унаследовали ее от матери, от бабушки или сами к этому пришли?
— Ну, я думаю, что просто, наверное, где-то об этом слышал, — ответил Донал. — Однако уверен, что любой пришел бы к подобному выводу, подумав несколько минут.