Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
Это был не сон, вчерашний кошмар бесконечной мыльной оперы, сериала "Война" – это текущая реальность. А значит все было! И капли пота на лице солдата, пытавшегося встать с колен и занесенный над его головой разящий клинок кавалериста, как того актера звали, он уже снова забыл – не иллюзия, это наяву. И тот искалеченный картечью француз на "поле смерти", среди трупов и еще живых… И он сам раз за разом вчера убивал прицельными выстрелами из винтовки каких-то совершенно незнакомых ему людей, пожилых с усами и совсем молодых… И финал – чуть было завалил Сашка и своих соотечественников случайно за кампанию, тех самых артиллеристов, отдыхавших у своей двенадцатифунтовки, ведь уже и готов был стрелять, и отсчет времени шел. Он оттянул ворот нательной рубахи, так и есть – пропитана ткань запекшейся кровью, а значит
Мелькнула в сознании совершенно неуместная мысль, как белая ворона в стае черных – ему надо обязательно в ближайшее время провести ревизию боеприпасов для своей винтовки, учесть сколько осталось у него патронов и каких, может уже давно пора лить пули и "крутить" новые бумажные гильзы, да и порохом бы хорошим разжиться стоит. Надо будет со швейцарцем потолковать, может быть он подскажет, где взять… одну золотую монету с последнего крупного "успеха" Александр как раз и отложил на эти нужды.
– Слышь. Лександр, ты энто шкурку то лягушачью сыми, а то вчерась тя чуть не порешила за этаку одежку! – предупредил унтер-офицера Жученков и двинулся дальше, работы у него сегодня много.
Сашка послушался доброго совета, здесь среди однополчан ему ничто не угрожает, даже вчерашний "боксер"-полковник сюда не забредет, выставят прочь, но вот за пределами бивака, появляться в таком наряде не стоит. Пока он доставал мундир случайно под руку попался какой-то сверток, две тетради, упакованные в коленкор, а затем еще и в старую замшу для защиты от влаги. Он с недоумением повертел в руках находку, зачем он ее с собой таскает, надо посмотреть… Это его дневники, если можно применить к таким записям подобное определение, долгими зимними вечерами он вспоминал и записывал и чертил по памяти, целая подборка: от закона Ома для полной цепи до каких-то схем… а кажется это легендарный грозоотметчик дедушки нашего радио Попова? Настоящий кладезь знаний, у него память хорошая на технические сведения, почти ничего не забыто, но кому это надо? В данное время уравнения, интегралы, преобразование Фурье и прочая заумная научная "хрень" идет лесом всерьез и надолго. Чтобы выжить в этом мире нижнему чину нужно много ходить, бегать, стрелять и успевать уворачиваться от кулаков всяческих "любителей дисциплины", последнее – тяжелее всего, врага можно убить, а этих якобы своих – поди попробуй. Сашка уже и не уверен, есть сомнения, была ли у него когда-то "та жизнь", а может ему пригрезилось и он просто один из нижних чинов, "серой скотинки", кому суждено в итоге успокоиться под безымянным крестиком общей могилы? Да вроде нет, он говорит иначе, он думает иначе чем они… он совсем другой… другой ли, или просто уже "крыша поехала" у солдата? От размышлений его оторвали веселые голоса сослуживцев, они живы, и он жив… пока.
– Слышь Сашка, ныне хлеб заместо сухарей дают! – сообщил ему приятную новость Федор и протянул половинку каравая серого ситного.
Давно не приходилось пробовать ему хлеб, выдавали лишь одни сухари и Александр не удержался, отломил немного мякоти и положил на язык… вкус знакомый с детства, совсем как там… где? Еще перемены к лучшему – им теперь будут выделять нормальный порционный скот вместо волов, современников похода Миниха в Крым. Одного бычка уже забили и на обед ждут с нетерпением "крошенку", в этом варианте мясо разваривают до волокон, пусть его мало, однако хватает на всех и главное – получается прекрасный бульон. Это все же намного лучше, чем твердокаменное "мясо" волов-ветеранов, которое и жевать невозможно, оно по консистенции напоминает кожаную подошву солдатского сапога.
– Петр Иваныч пожаловал нам гвардейские харчи. Теперича заживем! – радуются сослуживцы, а унтер-офицеру все равно.
Плохая новость… Григорий слышал краем уха, собираются вроде разжаловать всех унтер-офицеров произведенных в чин в полках, а заместо них поставят присланных из учебных батальонов.
– Да мне пох… – лениво отмахнулся Александр, – Чистые погоны и чистая совесть.
Винтовку у него никто не отнимет, а галун унтера хоть и дает некоторые привилегии, ничтожные по сути плюс лишний рубль жалованья, но скорее мешает, чем способствует
– Неа наших унтеров не тронут! – уверено заявил Ванька по прозвищу "Чуваш", обычно он в общих разговорах участия не принимал и помалкивал, а тут что-то на него нашло, – Нешто оне сдюжат, у драгун сказывают, прислали командеров энтих, а на лошадь ево не посадишь, валиться аки мешок с седла.
– Чего там еще хорошего, куда вы все так рванули разом? – поинтересовался Сашка, просто так…
– Барыга новый приехал, а с им девка – красивая, я те Сашка скажу!
– Дает? – равнодушно продолжил унтер-офицер, сейчас ему не до женщин, спросил он "на автомате" не задумываясь.
– Нашему брату нет, грят рылом не вышли! Она де у ево честная!
– Тридцать рублев серебром просит, я справлялся. – уточнил Федор текущие расценки, на военную "любовь" у маркитантов, – Да пошла она с ейным папашкой, я за полтину немку найду, коли захочу.
Остальные нижние чины смеются, подначивают Федора, ему местные аборигенки сами должны приплачивать за "поять", где они еще такого справного мужика найдут? Жизнь продолжается, Александр цел, его люди живы и веселы, а значит надо очистить полностью мозг от всякой всячины воспоминаний, что давит мертвым грузом и мешает наслаждаться этими маленькими радостями… Такими как, хлеб, глоток водки, лишний день жизни, пусть даже такой скверной. Текущая задача – срочно найти нормальную ложку, его бронзовая затерялась во вчерашнем бедламе, а деревянные – это посуда строго на любителя.
Глава 36. Худой мир
И еще раз слово генералу Ермолову, раз уж мы решили использовать его мемуары: "Арьергард наш пришел поутру в Тильзит, и тотчас вся конница, казаки и артиллерия были отправлены за Неман, за ними перешла линейная пехота. В городе остались одни егерские полки, мост приготовлен к скорейшему сожжению. Около 9-ти часов утра неприятель в больших силах подошел к городу и начал обозрение. Мы оставили его и едва успели егерские полки перейти мост, как на оном явился с кавалерией сам маршал принц Мюрат, и мост загорелся почти под самой его лошадью".
Примерно так и было, всю ночь голодные егеря 13-го полка рыскали по городу, пытаясь отыскать какой-нибудь казенный склад с продовольствием, но ничего не нашли. Пришлось прибегнуть к услугам старой подруги каждого солдата наполеоновских времен – мадам "Мародерки", разграбили пару бакалейных лавок и трактир…
Насчет моста генерал немного ошибается, его сожгли не утром, а ближе к полудню, и Мюрата с саблей наголо, кинувшегося было преследовать казаков, остановило совсем не пламя пожара, а нечто другое – небольшой кусочек свинца по форме отдаленно напоминающий наперсток.
– Мотри какой красивый летит! Ровно сокол. – сказал один оборванец другому в кустах возле моста на "русской" стороне. Только оружие, амуниция и изношенные до дыр измятые кивер у одного и странная коричневая шляпа с у его товарища свидетельствовали, что эта компания, наблюдавшая героический порыв маршала Франции принадлежит к рядам доблестных российских войск, а если конкретно, то к 13-егерскому полку, уходившему из Тильзита последним, очень уж пиво хорошее нашли, трудно было оторваться. От положенного обмундирования у многих нижних чинов к тому моменту остались только штаны и сапоги, верхняя одежда давно уже развалилась до невозможного состояния, и приходилось носить несмотря на теплую погоду шинели. Александр не мог нарадоваться своей предусмотрительности, полотняная рубашка из хорошего материала, хоть и протерлась на локтях, но оказалась долговечнее казенного суконного мундира, который она по воле нашего современника вполне успешно имитировала в походе.