Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
…………………………………………………
– Ну что сидишь? Вставай… любишь кататься, люби и саночки возить! – обратился Александр к уже опомнившейся пленнице, та обожгла его ненавидящим взглядом, но покорно поднялась на ноги.
Пока добирались до конца луга, Сашка окончательно разглядел "добычу" во всех деталях, во всех подробностях, девица можно сказать, что очень привлекательная. И что самое невероятное, она судя по одежде и внешности из тех самых "иерусалимских дворян", как штабс-капитан Денисов метко окрестил местных евреев. Обычно женщины и девушки у этой группы населения Польши на редкость некрасивые, разве, что глаза большие и выразительные, этого у них не отнимешь. Но может быть дело в том, что евреи стремятся сделать своих баб непривлекательными для иноверцев? Один широко распространенный
Но эта совсем другая, и лицо красивое, "правильные" черты, и свои длинные волосы под уродливый тюрбан не прячет, коса за спиной. Да и нет у нее этой восточной штуки, вместо нее большая косынка повязана и платье скорее в чисто европейском стиле, маленькие яблочки грудей слегка выглядывают из-за выреза корсажа, маня и сводя с ума солдата. Длинная черная коса дернулась, и ее обладательница резко обернулась, протягивая к Александру связанные ручки.
– Не пойду!!! – категорически заявила девица, сверля унтера-офицера бездонными черными глазами, точно собираясь загипнотизировать.
– Как хочешь… Ноги свяжу и понесу на плече, головой вниз, а голым задом вверх! – жестко ответил Сашка пытаясь побороть гипноз "чорных очей", – Напечет тебе солнцем попку?
По смуглому от природы лицу девушки пробежал красный румянец – нет она стала еще очаровательнее, ей видно такой способ транспортировки пришелся не по нраву. Она смерила своего конвоира презрительным взглядом, повернулась спиной и пошла дальше. Но через пять шагов началось по новой, остановилась и снова рывком обернулась, опять сверлит солдата глазищами. Александр несколько растерялся, а вдруг сейчас пленница захочет "по нужде", а ведь связанными руками ей самой юбки не поднять, да и отворачиваться вроде как нельзя, он ее не обыскал толком и вполне можно получить ножом в спину…
– Давай так служба договоримся! – девушка снова слегка покраснела, но быстро справилась с собой и выпалила скороговоркой, – Я тебе любовь, ты мне за то свободу!
Интересное предложение, прямо как у этих, как их хиппи что-ли: "make love not war", а ведь девка то ничего, так бы и не устоял в другой раз. Между тем девчонка, заметив, что унтер-офицер ее разглядывает и колеблется с выбором, покраснела еще сильнее, прямо до корней волос дошло, большие миндалевидные глаза увлажнились набежавшей слезой, но стоит гордо, прямо и виду не показывает. Точно не она, а Сашка пленник, а может так и в самом деле есть… В самой глубине души что-то шевельнулось, откуда-то оттуда с самого словно огненный транспарант на минуту возник пред глазами: "А на хрена?". В самом деле, воспользоваться случаем, так потом последним подонком себя чувствовать будешь до конца жизни. Тащить ее дальше и сдать начальству, или нет? Что сделают с этой девкой за кражу лошади? Нет, пану Кшиштофу насиловать ее жеребцами в задницу понятное дело никто не даст, даже пороть воровку поручик Яковлев ему не позволит. Что там за конокрадство по закону полагается, давайте припомним, кажется кнут и ссылка в Сибирь? "Палач-то был мастак и вот. Там лилия цветет, Там лилия цветет. Цветет. Есть в гpафском паpке чеpный пpуд, там лилии цветут, там лилии цветут…" Ну, положим, ссылка не так уж и страшна, как знающие люди говорят, вполне сравнима с солдатской службой, а женщин вроде в России не клеймят, остается только кнут. Его иерусалимская "миледи" не переживет, местный специалист тоже мастак, про него легенды у поляков ходят, что с одного удара человека убивает, а значит девке однозначно конец. Магнаты ей не простят огромных убытков, поди уже счет на миллионы пошел – палачу ручку позолотят и все, не выжить этой девчонке, умрет под кнутом на эшафоте.
Немного поколебавшись Сашка выдернул из ножен кортик, девушка испугано дернулась, но не отпрянула, отточенная сталь играючи рассекла смазанную жиром веревку на ее запястьях, все свободна… гулять так гулять…
– Иди
– Отпускашь? Меня? За так?! Ну ты и дурень!!! – судя по лицу пленница была сильно разочарована, даже губки надула, совсем как обиженный ребенок, – А вот наши девки говорят я ровно сахарная… Меня сам граф N купить хотел, я не далась!
– А я не граф, вот я и боюсь к твоему сахару прилипнуть, давай дуй отсюда быстрее! – Александр начал уже терять терпение, еще немного и он снова свяжет эту…как ее, а ведь так даже не познакомились.
– Нешто тебя, солдат за меня ничего не дадут? Я слыхала, награду назначили в шесть тысяч рублей серебром! – девица явно испытывала терпение унтер-офицера, и предел уже близок.
– Дадут, как же догонят и еще дадут! – зло отрезал уже порядком взбесившийся Сашка, – Мне за Лангевича десять тысяч обещали звонкой монетой и где они?
Александр демонстративно похлопал себя левой рукой по карманам, там явно серебро не звенело. Что ей еще надо, почему не убегает прочь? Другая бы уж рванула отсюда с первой космической скоростью.
– Постой, так это ты его подстрелил? – в глазах у красотки зажегся какой-то огонек, от слез уже давно нем было и следа, высохли сами собой.
– Ну я, я из этой вот самой винтовки! Уходи или вот сейчас передумаю!
– Нет я тебя теперь не отпущу! – и девчонка как кошка вцепилась в ремни снаряжения и повисла на Сашке, – Пошли в кусты!
– Послушай, что ты делаешь! Я же тебя отпустил!
– А я тебя нет!!! – девица недвусмысленно жаждала от Александра близости, что еще за чудеса, на шлюху она совсем не похожа, – Давай снимай свою сбрую живее, навешает же на вас казна всякой дряни!
– Может хоть познакомимся что-ли? Меня Александром звать… – только и смог сказать ошеломленный таким напором Сашка, а маленькие ловкие пальчики уже расстегивали тем временем его мундир, еще немного доберутся и до штанов.
– А меня Ривой, или Ривкой еще батюшка называет, когда сердится, да мы же знакомы! Помнишь вы с поляками в воскресенье дрались?
Ну как не вспомнить было такое дело, отдыхали тогда егеря со своим унтер-офицером после недели ползания по округе в шинке. Сидели себе культурно, никого не задирали, водку пили, к местным девкам клинья по-тихлньку подбивали, но без особых грубостей. И надо же было "панам", хотя какие там паны – местные люмпены, до них докопаться. Сперва один деятель начал наезжать на Федьку, тот его выкинул прочь из шинка. Затем "знатный пан" привел себе в поддержку десяток забулдыг, вышвырнули к чертям за дверь и этих. Окончилось тем, что когда собрались служивые возвратится на конный завод, где временно размещались, то обнаружили, что на улице перед питейным заведением их уже ожидает топка рыл в пятьдесят-шестьдесят, а может и более. Пришлось снять тесаки и выбить из польских "знатных господ" излишний гонор, не в первый раз и не в последний, уже бывало такое, приходилось уже учить эту публику хорошим манерам. Вот тут он эту девушку и приметил, по случаю "товарищеского матча" собралась целая толпа зрителей, в основном из числа городских евреев. Всегда ведь приятно посмотреть, как лупят твоих "заклятых друзей". Рива там зажигала вовсю, так болела, что чуть сама в драку не кинулась, едва-едва девчонку удержали, чуть платье ей тогда едва не порвали. Только егеря покончили с пшеками, едва Сашка оттер кровь с разбитой губы, неведомая сволочь "засветила" камнем, как с криками "наших бьют" появились казаки.
Станичники опоздали к разбору, все поляки к тому времени или заняли строго горизонтальное положение, или позорно бежали. Попинав немного нокаутированных врагов, больше для порядка, мало ли вдруг кто притворяется, казачки приуныли, веселья не получилось. И тут как всегда возникла в чей-то голове новая светлая идея.
– Айда жиденят отметелим вона их скоко!
– Постой атаман, что они тебе сделали? – попытался урезонить Сашка буяна, но какое там. Похоже у этих ребят просто руки чесались, и если бы не было евреев, то вышла бы драка с егерями.