Солдат трех армий

Винцер Бруно

Вот что он рассказал:

— Тогда во Франции мы все, разумеется, хотели поехать в отпуск. Но у тебя нельзя было получить увольнительную, не предъявив свидетельства о сдаче испытания по плаванию. Вот почему мы все научились плавать.

Так оно действительно и было. Тому, кто не выдержал в присутствии командира взвода пятнадцатиминутного испытания в спортивном плавании и не мог предъявить свидетельства по введенной мною форме, незачем было и обращаться с ходатайством об отпуске. Таков был мой скромный вклад в подготовку операции «Морской лев» до того, как о ней вообще заговорили.

Не мое

дело вдаваться в оценку предположений относительно того, к чему привела бы операция «Морской лев». А тогда, будучи скромным командиром роты, я для подобных размышлений подавно не имел оснований. Мы считали бесспорным, что переправимся через Ламанш, высадимся на берег, одержим победу и оккупируем Англию. Если ранее рота пела: «…через Маас, через Шельду и Рейн мы маршируем, мы маршируем прямо во Францию!», то теперь отдавалось эхом от стен и домов:

«…потому что мы едем, потому что мы едем прямо в Англию, ах, ой!».

«Езжайте, езжайте, — думали, вероятно, французы, — надо надеяться, многие из вас захлебнутся при переправе!» Я же размышлял: «Как-никак Ламанш — это не Маас и не Шельда, и через такое водное пространство не перебросить бревна».

Подготовка к операции «Морской лев» была просто жалкой.

Интенданты и отряды особого назначения объезжали прилегающую местность и закупали все пробки, какие можно было достать; из них каким-то образом должны были получиться спасательные жилеты.

Равным образом добывали пеньку и канаты, чтобы изготовить веревочные лестницы и тросы. Были арендованы все разновидности судов, начиная от катеров по ловле сельди и до более крупных; они были использованы для обучения войск стрельбе по целям на берегу и высадке на берег.

Кроме того, достали максимально большое количество рулонов проволочной сетки, разрезали ее на полосы длиной пять метров и распределили по машинам. Эти «ковры» размотанной проволоки должны были способствовать тому, чтобы машины не застревали на песке. Том не менее машины продвигались весьма медленно, потому что пятиметровые полосы нужно было каждый раз снова перебрасывать.

Подготовка к операции «Морской лев» привела к тому, что офицеры, вплоть до командиров взводов, проводили непрерывные командно-штабные учения, высшие штабы провели ряд совещаний с офицерами «люфтваффе» и морского флота, а все прочие освежали свои познания в английском языке. Между тем из всего этого ровным счетом ничего не вышло.

В нашем распоряжении были в достаточном количестве карты британского побережья и территории в глубине страны, прекрасные карты со всеми деталями — превосходные воздушные съемки, по которым можно было и рельеф и все подробности местности воспроизвести на ящике с песком.

Однако, в то время как мы еще разъезжали по песчаному берегу Атлантического океана, а потом ночным маршем были переброшены в Шербур, чтобы оказаться несколько ближе к Британским островам, когда мы еще учились плаванию и английскому языку, мысли фюрера уже были заняты Москвой.

Находясь на берегу Ламанша, мы не могли об этом догадаться. Мы считали Англию нашим единственным противником в любой части света. А с Советским Союзом у нас ведь был пакт о ненападении.

Итак, мы по-прежнему ждали хорошей погоды и приказа. Наступила хорошая погода, море было

гладким, как зеркало. Но приказ так и не был получен.

Что же дальше?

Лето миновало, и ничего не произошло.

Наша дивизия достигла высшего уровня боевой подготовки, мы могли сказать о себе «fit». Мы не говорили, что готовы к выступлению, мы говорили: «fit». Это было результатом занятий английским языком и изучения карт английского побережья.

Однажды показалось, что мы приступаем к действиям. Но это снова была лишь передислокация. Мы прибыли из Шербура в Голландию, вблизи Эйндховена.

Снова начались командно-штабные учения; ведь перед нами, находился другой участок побережья, мы должны были высаживаться в другом месте. Снова мы катили по нашим коврам из проволочных сетей, на сей раз на голландском берегу и по голландскому песку, опять упражнялись в управлении судами и в стрельбе.

Тем временем наступил сентябрь. Купание уже не доставляло настоящего удовольствия, во всяком случае уже нельзя было греться на солнце.

Потом командно-штабные игры прекратились, а проволочные сети стали ржаветь.

Фашистское руководство явно отказалось от намерения организовать высадку в Великобритании. Теперь надлежало добиться победы с помощью одних бомбардировок.

Началась великая «битва за Англию», последовали налеты бомбардировщиков на незащищенные города, что вызвало ответную акцию англичан. Теперь задача заключалась в том, чтобы «уничтожить полностью», «ковентрировать» [35] Англию.

35

«Ковентрировать» — от названия английского города Ковентри, который был подвергнут разрушительной бомбардировке.

Главной мишенью стал Лондон.

Уже по этому одному мы могли догадаться, что «Морской лев» скончался: когда подготовляется десант, бомбардируют базы военного флота, гавани и береговые укрепления, но отнюдь не расположенную в тылу столицу.

Потом было официально объявлено, что нам, вовсе не обязательно захватывать остров, рискуя без необходимости слишком многим: «люфтваффе» сама сумеет расправиться с Англией. Последний удар нанесут британцам наши подводные лодки, которые вскоре будут пускать ко дну суда большего тоннажа, чем Англия в состоянии дополнительно спустить на воду.

Нам весьма понравилось, что предполагается избежать излишних жертв. Мы, правда, были готовы переплыть канал и сражаться, но перед самым финишем — он снова казался близким — никто не хотел идти на чрезмерный риск. Как нам тогда представлялось, война фактически закончена, и если господа из «люфтваффе» в состоянии сами довести дело до конца, то это нас вполне устраивало.

Уже пошли слухи о расформировании некоторых дивизий. Солдаты, возвращавшиеся из отпуска, разговаривали с людьми, которые действительно были уволены из армии и возобновили работу по своей профессии, впрочем главным образом в военной промышленности. Разумеется, речь шла исключительно о дивизиях с высокими «исходными номерами» — о воинских частях запаса.