Солдат удачи
Шрифт:
Кровные узы соединяли леди Дороти и сэра Генри. Отец сэра Генри погиб на эшафоте, обвиненный в прелюбодеянии с королевой Анной Болейн; отец леди Дороти — друг сэра Фрэнсиса, посвященный вместе с ним в рыцари ордена Бани в день коронации Анны, — был обезглавлен за то, что присоединился к могущественной клике Сеймуров, которые помогли своей сестре
Джейн занять место Анны Болейн и приходились дядьями юному королю Эдуарду VI.
— Да, — медленно проговорила Дороти. — Спаси нас, Кловерелла.
Дороти отвернулась
— Смотрите, леди Дороти, сейчас на вас прольется дождь из цветов.
Она воздела руки к небу, указывая пальцем вверх, и всю свою волю направила на одно-единственное желание — чтобы с небес пролился дождь из цветочных лепестков. И дождь действительно хлынул в то же мгновение! Но лепестки цветов были цвета крови. Алые лепестки, как хлопья снега, закружились в вихре и скрыли от Кловереллы фигуры леди Дороти и сэра Генри.
— Помоги мне! — донесся до Кловереллы крик хозяйки замка. — Помоги мне своей волшебной силой! Ибо мы прокляты и обречены — и Арундели, и Уэстоны.
— Я сделаю все, что смогу, — прокричала в ответ Кловерелла. Но еще не успев закончить фразу, она уже почувствовала, что исчезает, тает, скрывается из виду… И вот на булыжниках остались лежать лишь темно-красное платье и обломок хрусталя, упавший с небес к ее ногам.
Кловерелла пробудилась с ужасным криком и плотнее закуталась в шаль.
— В чем дело? — спросил ее младший садовник Джоб.
— Мне приснился сон, — ответила она. — Странный и забавный сон. А тебе снятся сны, Джоб?
— Каждую ночь. Обычно мне снится еда. Подай-ка мне вон тот мясной пирог.
— Ты не знаешь, ведьма Кловерелла когда-нибудь бывала в замке Саттон?
— Что?
— А, пустяки. Что-нибудь слышно о миссис Тревельян?
— Нет. Может быть, она уже умерла и ее занесло снегом.
— Я так не думаю, — медленно ответила Кловерелла. — Уверена, что она отдыхает где-нибудь в уютном и теплом местечке и вскоре вернется к нам.
Джоб не мог ей ответить, потому что уже успел набить рот пирогом.
Ничто не тревожило ночную тишину в Строберри Хилл. Джей-Джей со своей склонностью к служанкам давно уже переехал в Нэйвсток в графстве Эссекс; а Джордж — единственный молодой человек на много миль вокруг, чьи приключения могли бы сравниться с подвигами его братца, — забылся тяжелым сном в Зале Гольбейна.
Граф и графиня тоже спали на своем широком супружеском ложе в спальне, обитой голубым шелком, а три девочки безмятежно дремали в большой комнате с окнами, выходящими на реку. Но Горации снился сон.
Ей снилось, что она уже выросла и стала молодой женщиной. Она стояла на высокой белой скале, вдававшейся в море. На берегу под скалой она увидела какого-то юношу, облаченного в уланскую форму со всеми ее нелепыми аксессуарами. Юноша направлялся к ней.
— Кто ты? — закричал он.
— Ты знаешь, кто я.
—
Она уже собиралась назвать свое имя, но тут другой мужчина, сидевший рядом с ней, которого она заметила только сейчас, поднялся, подошел к ней и обнял ее за плечи.
— Я люблю тебя, — сказала она ему. — А ты меня любишь?
Вместо ответа он улыбнулся ей, и Горация заплакала от переполнявших ее чувств.
— А ты любишь меня? — крикнула она улану, но тот внезапно исчез. Когда она обернулась, то увидела, что второй мужчина тоже пропал.
Она осталась одна — брошенная, всеми покинутая. Только теперь она в полной мере поняла, что такое одиночество.
Потом картина переменилась: теперь Горация шла среди огромной толпы на выставке в хрустальном дворце. Слегка подвыпивший мужчина с пышными усами вел ее под руку к комнате отдыха.
— Послушай, Горация, — со смехом произнес он, — как чудесно, что ты согласилась стать моей женой! Великолепно, просто великолепно! Я — счастливейший человек на свете.
Горация повернулась и печально взглянула ему в глаза.
— Но я не собираюсь выходить за тебя замуж, — сказала она. — Ведь ты — не мой жених. Где эти двое?
— Они мертвы, — ответил он. — Оба давно мертвы. Тебе остается выбирать — или я, или одиночество.
На этом месте Горация проснулась. Она увидела, что на простыне расплылось темное пятно, и удивленно дотронулась до него. В ночной тишине, без всякого предупреждения о своем чудесном явлении, девочку посетили первые месячные. С этого часа она превращалась в женщину, и впереди ее ждала женская доля со всеми ее скорбями и радостями.
В темный предрассветный час миссис Тревельян возвратилась в Саттон. Она была закутана в плащ мистера Уэбб Уэстона и ехала верхом на пони, которого вел под уздцы сам Джон Джозеф Уэбб Уэстон-младший. Маргарет очень замерзла и устала, а ее роскошная амазонка была изорвана в клочья. Слугам было сказано, что она упала с лошади и пролежала несколько часов без сознания, пока ее не нашел мистер Джон Джозеф.
Но служанка, наливавшая кувшином горячую воду в ванну для своей госпожи, каким-то образом почувствовала, что это неправда: ведь на устах хозяйки играла победоносная улыбка, а миссис Тревельян мурлыкала про себя веселую песенку.
— Скажи мне, Сиддонс, — обратилась Маргарет к служанке, опуская изящные ножки в ванну, благоухающую фиалками, — Уэбб Уэстоны действительно почти разорены или это только слухи? Может быть, Саттон просто казался им слишком просторным?
— Не знаю, мэм, — честно ответила служанка. — Говорят, что их разорил сам замок… но я не знаю, сколько у них денег. Когда-то эта семья была по-настоящему богатой.
— Понятно, — миссис Тревельян втирала в кожу какое-то масло из голубой бутылочки. — А где сейчас мистер Джон Джозеф? Он отправился домой?