Солдат удачи
Шрифт:
— Леди и джентльмены, — произнес Джон Джозеф, — в замке для вас накрыты столы. Вторая церемония состоится через полчаса.
— А я пока сыграю на флейте для счастливой пары, — добавила Кловерелла.
И снова она что-то пробормотала вещице, которую держала в руках, а Джону Джозефу на мгновение почудилось, что это восковая кукла. Но когда он снова взглянул на Кловереллу, в руках у нее уже ничего не было, и он решил, что ошибся. Даже Кловерелла не принесла бы такую дикую штуковину на свадьбу.
Тем временем Джей, уже избавившийся от ботинок, догнал карету вместе с остальными детишками, и тут
Но, Господи, как же он любил невесту! Теперь, когда он разглядел ее лучше, каждая черточка в ней вызывала в Джекдо обожание. Ее невероятная красота, ее непринужденные жесты, ее бесстрашие и прямота…
Джекдо запретил себе думать об этом и принялся слушать музыку Кловереллы. Джей, босиком плясавший вокруг матери, ловил монетки, которые бросали ему щедрые гости. Затем Джекдо вместе с другими гостями отправился в Большой Зал, где все собрались в ожидании католической церемонии.
Через час все было кончено: Джон Джозеф и Горация стали мужем и женой, и брак их был провозглашен викарием, священником и чиновником-регистратором. Были подписаны два брачных свидетельства: англиканское, на котором поставили свои подписи леди Уолдгрейв, дядя Томас Монингтон, мистер Хикс и Джон Фирон, школьный друг Джона Джозефа; и католическое, где расписались Элджернон и дядя Томас. И снова на палец невесты было надето то же самое обручальное кольцо, которое вновь передал ей Джекдо, умиравший от любви и не проронивший ни слова.
Настало время свадебного завтрака. За главным столом сидели дядя Уильям и миссис Милуорд, милая маленькая Фрэнсис и ее поклонник, который оказался Джорджем Гренвиллем Харкортом — не только членом парламента от Оксфордшира, но в придачу еще и состоятельным вдовцом. И, естественно, за тем же столом сидели вдовствующая графиня и мистер Хикс, прекрасно выглядевший в черном костюме, белой рубашке с брыжами и черном в белый горошек галстуке.
Звенели бокалы с шампанским, звучали тосты; гостям были предложены омары, дичь и пироги, сыры и дюжина разнообразных десертов; за столом для прислуги, где сидели Блэнчарды, Кловерелла и дети, пили крепкий эль.
Наконец, Джон Джозеф поднялся, чтобы произнести речь. Кловерелла нащупала в кармане платья восковую фигурку. Она собиралась использовать всю свою магическую власть, чтобы заставить его полюбить Горацию. Кловерелле удалось избавиться от Маргарет Тревельян, и теперь она призвала на помощь все самые древние колдовские силы.
Маленькая колдунья не знала, что такое ревность. С ее точки зрения, все было совершенно просто. Сойтись с одним любовником, сменить его на другого — для нее это было так же естественно, как смена времен года. Возможно, из-за этого ее могли бы назвать безнравственной, но в действительности из всех собравшихся на праздник она обладала самой крепкой моралью. Она никогда бы
И теперь она с улыбкой слушала слова Джона Джозефа:
— Милорд, миледи, дамы и господа! Благодарю вас всех за то, что вы собрались здесь в этот день. Обещаю вам, что, хотя мы с Горацией через неделю уедем от вас в далекую страну, мысленно мы всегда будем с вами. Благодарю вас, что вы пришли на мою свадьбу… или лучше сказать «свадьбы»?.. сюда, в Саттон, чтобы выпить за наше здоровье. Я знаю, что я — самый счастливый человек на свете, и обещаю обходиться с Горацией так, как она того заслуживает. Иными словами — со всей преданностью, на какую способен. А теперь хочу попросить уважаемых гостей подняться и присоединиться к моему тосту: за мою прекрасную невесту — Горацию Уэбб Уэстон!
Энн Уолдгрейв Хикс прослезилась, Фрэнсис, улыбаясь, уткнулась в плечо мистера Харкорта. А миссис Милуорд громко воскликнула:
— Счастья вам, сэр! Если бы все женихи были такие же, как вы!
Кловерелла крикнула со своего места:
— Да здравствуют новобрачные!
Все гости поднялись и со звоном сдвинули бокалы. Джекдо тоже осушил свой бокал. Он тоже желал новобрачным счастья и радостной жизни, и всего, чего они только пожелают сами.
С наступлением сумерек гости покинули Саттон. Повсюду на стенах зажгли факелы, чтобы никто не заблудился в потемках. Мистер Хикс, веселый и счастливый, усаживаясь в карету, сказал своей жене:
— Черт возьми, Энн, а ведь дело сделано!
В ответ на ее удивленный взгляд он пояснил:
— Мы будем жить в замке. В понедельник я подпишу договор с агентами. Мы переберемся сюда сразу же, как только Джон Джозеф с Горацией уедут в Австрию. Что ты на это скажешь?
Взглянув на огромный замок, в котором запросто поместилось бы четыре таких особняка, как Строберри Хилл, вдовствующая графиня вздрогнула.
— А тебе не кажется, что он слишком велик для нас? Ведь здесь будем жить только мы с тобой да Ида Энн… — произнесла она.
— Ну, в таком случае, любовь моя…
— Нет, Элджи. Я болтаю глупости. Я прекрасно знаю, что ты давным-давно влюблен в этот дом.
Элджернон просиял:
— Да, это случилось на свадьбе Фрэнсиса. Но я не хочу навязывать тебе свои капризы.
Карета свернула по дорожке, и замок временно пропал из виду.
— Все будет в порядке, Элджи. Так будет лучше для Джона Джозефа, а значит, и для Горации… и, кроме того, я знаю, какое удовольствие это доставит тебе. Продолжай в том же духе.
— Прекрасно, дорогая.
Оба умолкли и стали смотреть в окна кареты на сапфирно-синее небо над саттонским лесом.
Новобрачные, полюбовавшись из дверей замка на вечерние небеса и на старика Блэнчарда, запиравшего ворота за гостями, взяли друг друга за руки и направились вверх по узкой лесенке в спальню, когда-то принадлежавшую Мэлиор Мэри Уэстон. Здесь они обнаружили, что Кловерелла и садовник буквально превзошли самих себя. Казалось, вся комната расцвела тысячами белоснежных цветов (в действительности их, конечно, было не больше сотни); над старой кроватью повесили новые кружевные занавески с атласными лентами.