Солдат
Шрифт:
А потом навстречу потянулась огромная колонна пленных. Тысячи и тысячи солдат, грязных, худых, похожих на живых мертвецов. Они шли и шли, едва переставляя ноги и опустив головы, шли сами, охраны почти не было видно. Даже в машине был слышен жуткий смрад немытых тел и загноившихся ран.
— Блядь… — зашипел Федька, зло утирая слезы рукавом со скулы. — Броня крепка и танки наши быстры… суки продажные… своим руками бы давил…
— Кого? — тихо спросил Ваня. — Кого бы ты давил?
— Кого? — вызверился водила. — Спрашиваете, кого? Неужели самому не ясно.
Ваня промолчал. Сам он почему-то не задумывался над причинами погубленной целой армии.
На ум полезли выводы «экспертов» из прежних «друзей» в прошлой жизни, винивших коммунистов, но Иван стазу прогнал их головы, уже на своем опыте убедившись, что правды в этих выводах почти нет.
Через десяток километров, колонна собралась поворачивать влево, на Кречно. Ваня прямо из кабины показал, что им не в ту сторону и «Опель» покатил дальше уже в одиночестве. К счастью, никаких вопросов у полковника и его сопровождения не возникло.
Еще один блокпост, благополучно проскочили пристроившись к следующей колонне грузовиков. Сверившись с картой, Ваня решил не наглеть и перед Чудово приказал свернуть на проселочную дорогу, судя по карте, упиравшуюся в очередное болото.
Забравшись подальше в лес, выпрыгнул из кабины и чуть не упал, от нервного напряжения ноги отказывались держать.
Уперся в крыло и устало поинтересовался у Нечаева.
— Насколько еще бензина осталось?
При этом, очень надеясь на то, что топливо заканчивается, чтобы закончить экстремальный тур по тылам фрицев. Выдавать себя на немецкого офицера оказалось трудней, даже чем самому бегать под пулями.
— Где-то на сотню километров, — Федор с наслаждением затянулся сигаретой. — А может чуть больше.
Ваня пока еще не решил, что делать и просто кивнул.
— Можно вылазить, что ли? — из кузова высунулась голова Титова.
Ваня снова кивнул и погнал Суслова с Титовым в боевое охранение. Впрочем, такого термина он не знал, поэтому просто приказал им разойтись по сторонам и смотреть во все глаза.
— Стласно было… — признался Петруха, набивая свою трубочку. — Осень стласно. Бесать некуда, сидис как в нола. Сибко стласно. Плосил всех, стобы помогли. Мосет помогли, мосет нет, не снаю…
— И мне страшно, — Ваня невольно передернул плечами. — Сам до сих пор не верю, что получилось. — И тут же поправил себя. — Ничего еще не получилось. Вот когда доберемся к своим — тогда получится.
— Твоя фалтовый Ванюска, — убежденно заявил якут. — Твоя фалт нам тосе хватит. Много фалт холосо. Плохо, когда заканчиваться.
— Угу, плохо… — хмыкнул Иван и подошел к Варваре Сергеевне. — Как Динара?
— Лучше, — коротко ответила Елистратова. — Все боялась, чтобы она не кашлянула. Даже… — она нахмурилась, —
Ваня посмотрел на нее и понял, что, если бы понадобилось, врачиха без сомнений задушила бы Хусаинову.
— Проведешь меня, — Варвара Сергеевна мазнула недовольным взглядом по Машке, ставшей рядом и поправилась. — Проведешь нас в кустики? Ну, сам понимаешь…
Ваня припомнил кое-какие подробности, связанные с немецкими актрисами и машинально, отказался, сославшись на помощь Нечаеву, копавшемуся в моторе.
А потом, дождавшись, когда женщины уйдут, подошел к Петрухе и присел рядом с ним.
— Тебе твой дед ничего не подсказывает?
— Не-а, — мотнул головой якут. — Молсит. Холосо сто молсит. Дулной дед.
— А ты что думаешь? Как нам дальше?
Петруха пожал плечами.
— Ты сам думай. Леса ити — я главный, тама я все снать. Ехать — нисево не снать. Мосно масина блосить, ногами ити. Но девка плохой, тясело тасить будет.
Ваня привычно ругнулся и снова достал карту. Выходило, что они за половину светового дня отмахали не меньше четырех десятков километров. Пешим порядком о таких темпах даже мечтать не стоило. Впрочем, Ваня прекрасно понимал, что везению рано или поздно придет конец. Ближе к линии фронта, их обязательно остановят и тогда все закончится очень плохо.
— Ну и что делать? — вслух озадачился он. — Проскочить еще немного, пока светло? А перед Чудово глубже в тыл уйти? А дальше что?
— Вань?
— Что? — Иван сердито покосился на подобравшуюся к нему Машку.
Курицына смущенно улыбнулась и промямлила.
— Я очень горжусь тобой Ваня. Ты такой… я знаю, что ты на меня не обращаешь внимания. Но, все равно…
— Обращаю внимание, еще как обращаю, — устало выдавил из себя Иван. — Просто… просто мне сейчас очень тяжело. Главное сейчас вывести вас к своим. Подожди немного. Потом все будет. Обещаю.
Грубо отшивать девушку ему показалось неправильным.
— Правда? Не обманываешь? — обрадовалась Маша. — Тогда я буду ждать. И даже не буду ревновать к этой… этой мымре… — она покосилась на Елистратову и убежала.
Ваня тяжело вздохнул и все-таки решил до темноты проскочить еще хотя бы десяток километров.
«Опель» снова вырулил на дорогу. Но через пару километров, на повороте, когда машина замедлила ход, лобовое стекло вдруг со звоном разлетелось на маленькие осколки.
Нечаев слабо охнул и уронил голову на руль…
Глава 24
Машина вильнула и понеслась в болотце на обочине.
— Сука… — Ваня сбил плечом Нечаева в сторону и рывком выкрутил руль.
По «Опелю» стеганула длинная очередь, дробно застучали пули, дырявя кабину и кузов. Мотор взвыл и захлебнулся, машина юзом съехала с дороги и остановилась, накренившись на левый борт.
Иван вышиб ногами дверцу, кувырком выкатился из кабины и застыл, распластавшись к грязи.
Он уже не сомневался в том, кто стрелял и теперь отчаянно надеялся только на то, чтобы не зацепило женщин.