Солдатские сказы
Шрифт:
Комендант поднял телефонную трубку и отдал команду соединить его с заречной комендатурой.
Танкисты и уши, как лезвийки, напрягли.
— У меня к вам не совсем повседневный вопрос, — заговорил с союзным коллегой своим комендант. — Скажите, есть ли в доблестных ваших войсках любители картежной игры?
— А через одного! — весело гнусит трубка. — А вы не партийку ли нам предлагаете, русский коллега?
— С удовольствием бы, — засмеялся комендант. — С удовольствием бы, да недостойный я вам партнер. Рука у меня резиновая.
Дает намек: не только, мол, передергивать, а даже тасовать по-людски не могу.
— Тогда действительно… — посочувствовала трубка. — С резиновой — неискусно. К чему же тогда разговор ваш затеян?.. По… Погодите-ка, — всхрапнула трубка. — Вы не про карты ли в крокодиловом чемодане?..
— Есть такой трофей.
— И череп цел?!
— И череп и прочая кость.
— Пфух… Пфух… — заотпыхивались на том берегу. — Магомет с плеч… То есть гора к Магомету, надо сказать. А мы уже всех собак собирались…
— А чьи карты? — интересуется комендант. — Штабные, музейные или шулера ловите?
— Тсссс… — испустила дух трубка. И далее — чуть слышок:-Вы про шулера иносказанием, пожалуйста… Зашифрованно… Ши-ши-ши, шу-шу-шу… Сделайте на шлагбаум распоряжение — он и будет владелец.
— Чин, значит. Шишка, — притиснул трубку левшой комендант. Потом снова поднял ее и отдал распоряжение на зональный пропускной пункт:
— Этого помимо утрешней заявки оформить.
Расспросил ребят, где найден чемодан, в какое время, почему вскрыт оказался.
— Думали: мина — «сюрприз», — защебетал Кондрашечка. — Неужто нести непроверенный. У вас и так вон рука…
— А что рука? — как-то озорновато глянул на него комендант. — Рука — кок-сагыз.
После этого открывает свой сейф, достает оттуда парочку белых перчаток и опять же к Кондрашечке:
— Помоги-ка вот мне обмундировать ее. Впервые в белых перчатках воюю. Какую-никакую парадность блюсти приходится.
«Парадность! — усмехнулся Костя. — Знаем мы эту парадность! „Вервольфа“ замертво… Не пикнул, сказывают».
С этой мыслью и подступил:
— А удар, товарищ майор… Удар этим коком-сагызом вы можете нанести? Говорят — из одуванчика сделан?..
Молодежь. Не понимает еще, что калеченому человеку про его калечество… Ущербляет всегда. Константин на «вервольфа» нацеливал, а выстрелилось по медведю.
Стоял тот со сморщенным пыльным носом полуфронтом к дверному проему. Чучело. В лапах у него держался иссохший и тоже уже изветшавший пчелиный сот. По замыслу бежавшего прежнего домовладельца вроде бы меду входящему гостю он предлагает откушать или бы сладкую жизнь предсказывает.
— Удар, говоришь? — заприщуривался на Михайла Ивановича комендант. — Из одуванчика, говоришь?
С этими словами подходит к медведю и настораживает поперек поясницы изобиженную свою правшу. Схватился здоровой рукой за резиновое запястье и — наоттяг его, наоттяг. Какие-то пружины под рукавом заворчали, крепежные ремни
— Вот так… наши одуванчики, — погладил перчатку комендант. — Выставьте его вон от меня, — сробевшим парням на простертого Мишу указывает. — Двум медведям в одной берлоге не жить, — посмеивается. — Я тут некоторым военным срок гауптвахты определяю, а он, душа, меду подносит.
— Уставов не изучал, — продлил комендантову мысль сын полка.
Приподняли парни медведя и вот так, по-шутливому да по-хорошему, и разошлись.
Разошлись — забавляются. На постамент опять же медведя восстановили, окуляру ему наладили. «Во что бы еще поиграть», — размышляют. Солдат — он ведь, часом, дитя. Немецкую каску рогатую на башку ему уравновесили, метлу с белым флагом в лапы пристроили.
— Парламентером, Михайла Иванович, назначаетесь. Союзника мы вам поручаем встречать.
У коменданта и окна настежь. Суточники с гауптвахты пыль выгоняют, моль настигают, пол протирают. С полчаса не прошло — вот она, глядь, и машина с американским флажком. Притормозила за колючими кустами-шпалерами и двигается по направлению Михайлы Ивановича с пузатой портфелью в руке владелец утерянных карт и костей. Такой громоздила мужик, что в самую пору бы вживе с этим медведем бороться. Румяный, упругий, лобастый- само заглядение союзничек. По званию американский майор. Танкисты примолкли, откозыряли. Он тоже — взаимно. Увидел медведя во фрицевой каске, с метлою и флагом меж лап — улыбку изобразил.
— Капитуляц? — танкистам союзнически подмигнул.
— Безоговорочная! — Кондратко ощерился. — Полны штаны…
— Э-э… Можете продавать мне эта фигура? — оглядел союзник танкистов.
— А что давайт? — потер троеперстие сын полка.
— Если вы есть хозяин на этот медведь?..
— Еще бы я не хозяин! Я на нем воду возил… Сено сгребал… В одной церкви крестились, — добавлял озорства Кондрашечка.
Танкисты смеются.
Союзник открыл тогда свой пузатый портфель и преподносит Кондрашечке пару бутылок каких-то вин:
— Выпивайт по маленька.
— А куда вам скотинку прикажете? — обтиснул горды бутылкам «медвежий владелец».
— Там… Машина, — кивнул на колючую заросль союзник. — Там Джим…
В последний момент комендант на крыльце появился. Кондрашка к танкистам за спину. Сникнул, укрылся — велика ль тень ему, прокурату, нужна. Военачальники представились, поздоровались, ушли в кабинет.
— Давайте его в машину скореича, — пнул медведюшку в окорок начинающий бизнесмен. — Пусть везут остатнюю моль в свою зону.