Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы
Шрифт:
«Никто до сих пор не знает и не оценил, – говорит он,- какую огромную помощь оказали эти люди нашей разведке. Десятка два таких помощников у меня было на связи».
А масштаб работы расширялся. Кроме германского, Рясному было поручено также наблюдение за словацким и венгерским посольствами. Так что содержимое мусорных ящиков трех западных посольств ежедневно поступало в его кабинет, и несколько научных работников расшифровывали обрывки бумаг, смятые копирки, составляли сводки, не говоря уже о подслушанных телефонных разговорах, «жучках» в
Военно-морской атташе фон Баунбах жил на улице Воровского. Ныне особняк принадлежит посольству ФРГ. Это возле Международного сообщества писательских союзов, бывшего Союза писателей СССР.
В одном из кинотеатров фон Баунбах познакомился со смазливой московской девицей- чего-чего, а этого добра у нас всегда хватало. Время от времени стал с ней встречаться. Кроме вечерних и ночных занятий своей основной профессией девица еще работала в наркомате торговли. Чекисты быстренько вышли на нее, и во время приватной беседы майор НКВД ободряюще напутствовал:
– Ты ему хорошенько давай, покрепче!
Девица старалась, но была русской, и немец ей, конечно, не доверял. Однако у нее появилась еще более красивая подружка, причем немка, на самом деле немка, но наша- не поленились, нашли, привезли из тогдашней автономии немцев Поволжья! И та, что из наркомата торговли, познакомила военно-морского атташе со своей подружкой, он в нее влюбился и предложил стать у него горничной. Все шло по плану.
У сотрудницы наркомата торговли случился день рождения, и она пригласила фон Баунбаха к себе на квартиру. Немца, охранявшего атташе, свели с другой веселой девицей, и та утащила его к себе. В доме
осталась горничная, прекрасная немка из Поволжья. В назначенное время она показала в окно конфетную коробку, и в особняк вошли двое штатских: Рясной, а за ним специалист-ключник из оперативного отдела- у него уже были сделаны ключи от сейфа фон Баунбаха по восковому слепку, переданному нашей немкой. Ключи выточили вроде точно, но сейф открыли с большим трудом. Выгребли бумаги и скорей отсюда через дорогу, в кинотеатр, где сейчас Театр киноактера. В специально оборудованной комнатке был приготовлен фотоаппарат. Обливаясь потом, пересняли документы и отнесли назад в сейф, аккуратно все сделали, чтоб ни одного пятнышка не осталось.
Это же мука,- говорит Рясной,- не кому-нибудь сделал неприятность, а целому государству, хоть и враждебному.
Да еще с этим государством у нас Пакт о ненападении и дружба прямо взасос… Подобным образом Рясной трижды выгребал сейф германского военно-морского атташе. Было ли там что-то важное для нас? Было. Списки агентуры, например. Стенограммы совещаний в Берлине, у Гитлера. Явная подготовка к войне.
Через мои руки проходил сигнал о начале войны, – говорит Василий Степанович.
Что 22 июня, вы знали? – спрашиваю.
Знал.
А про Зорге знали?
Нет, Зорге я не знал. Но дата нападения нам была известна точно.
Когда Рясной представил в НКВД
Ну хорошо. Ну ладно. Но вы только одно дело делаете, а про второе забываете. Надо было немца все время фотографировать, когда он с этой бабой!
– Постараюсь сделать, – ответил Рясной. Пришлось подружке еще раз пригласить бравого
моряка на ту же квартиру. Придумали предлог: девиц будет две, а не одна, как прежде. Рясной за хорошее вознаграждение уговорил хозяина соседней квартиры временно переселиться с семьей в гостиницу. Зачем – квартиросъемщик догадался, да и скрыть от него было непросто. Но попробовал бы он проболтаться!
И встретился фон Баунбах с двумя москвичками
в уютной квартирке, сел за стол напротив большой картины с просверленной в ней дырочкой. За стеной затаились чекисты, снимают, беззвучно щелкая. Неплохо наладили дело в оперативном отделе НКВД. Вот-вот начнется у нас Великая Отечественная война, на столе выпивка и закуска…
Разгорячился морской атташе, раздел одну девицу, заголил вторую, заставил их плясать. Они его тоже раздели и повели в ванную. «Эх, жаль, черт возьми!»- сокрушались за стеной оперфотографы. Но напрасно: девицы были проинструктированы что надо- мокренького, вывели моряка в ту же комнату под объектив…
Толстую пачку фотографий принес Рясной своему старшему начальнику Федотову, а тот передал Берии. Лаврентий Павлович вызвал Рясного. Обычно неулыбчивый, нарком сидел в кресле и беспрерывно хохотал. Фотографии он разложил на своем большом столе и восхищался узкой талией и широкими бедрами одной девицы, упругим бюстом другой, древнеиндусски-ми позами участников волнующего собеседования. Знать, не рядовые ремесленницы, а великие мастерицы Москвы развлекали германского атташе, положили его на стол, одна за одну ногу тянет, другая- за другую…
Правда, поздновато сфотографировали. Не успел НКВД пошантажировать своего «клиента» – через несколько дней наступило 22 июня 1941 года… Не удалось «вербануть» фон Баунбаха. Но документы у него из сейфа вытаскивали подходящие…
А мне вспомнилось – подобную штуку проделали немцы в Германии с советским военным атташе генералом Пуркаевым. Об этом рассказывал Главный маршал авиации А. Е. Голованов. Пуркаева сняли во всех видах с немецкой шпионкой, которая тоже работала горничной. Ничего оригинального ни у тех, ни у других – все старо, как мир!
Немцы, правда, успели предъявить Пуркаеву фотографии, пытаясь склонить его к сотрудничеству. Но советский атташе набрался мужества, полетел в Москву и – черт с ней, с головой! – обо всем рассказал Сталину. Тот постоял, подумал, посмотрел на генерала и махнул трубкой на случившееся…
Что ж, с вербовкой наши опоздали, но Лаврентий
Павлович получил большое наслаждение. Рясной знал, что шеф увлекается такими фотографиями…
А как попал наш майор НКВД в кабинет к военному атташе Кёстрингу? Тоже было непросто, поработала инженерная мысль.