Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы
Шрифт:
НАДЯ АЛЛИЛУЕВА
В 1931 году он стал настойчиво проситься на учебу, образования-то не было, всего три года проучился. Ему пошли навстречу, направили в Москву, в Промышленную академию имени Сталина, в ту самую, где учились Хрущев и Аллилуева, жена Сталина. Хрущева он уже не застал- того назначили секретарем Бауманского райкома партии Москвы, а Аллилуеву узнал очень хорошо. Они учились на одном, химическом факультете» она была членом партийного комитета академии, а Рясного, поскольку он пришел с партийной работы, быстренько избрали председателем профкома факультета. И они вдвоем отвечали за состояние дел на
«Очень симпатичная, приятная женщина, трудолюбивая, скромнейшая до невозможности, – говорит Василий Степанович. – Многие и не знали, что она жена Сталина. Одевалась просто и незатейливо, как большинство».
Ее дочь, Светлана Аллилуева, через много лет напишет о том, что маме и не снилась кредитная карточка «Америкен экспресс», поскольку времена Раисы Горбачевой наступят значительно позже. Да и можно ли представить Сталина во время всяческих официозов рядом с какой-то женщиной? Кроме неприязни, это ничего бы не вызвало у народа в ту пору. Да и не только в ту пору.
«В разговорах она со мной кое-чем делилась,- продолжает Рясной. – Например, я знал, что из Крем
ля на машине она доезжала до Казанского вокзала, там оставляла автомобиль и шла пешком до академии, до Ново-Басманной улицы».
В 1932 году, когда закончили курс, начальство и партком подвели итоги и опубликовали в многотиражке список отличников. Была среди них и Надежда Сергеевна Аллилуева.
«Она закатила истерику, – говорит Рясной, – дескать, это неправильно, это ложь, это не из-за ее успехов – просто истерично плакала! Надя – все звали ее по имени- казалась немного странной, и видно было, тяжело переносила свое замужество».
Она застрелилась на октябрьские праздники, в ночь на 8 ноября 1932 года. Тело ее лежало в здании ГУМа, где некоторое время размещалась канцелярия Верховного Совета, в большой комнате второго этажа. Весь химический факультет пришел с ней проститься. Потом гроб перенесли со второго этажа на первый, появились члены Политбюро, установили гроб на катафалк и пошли за ним.
«Я до сих пор помню, что Сталин, Молотов, Каганович прошли с нами мимо Манежа, по Москворецкому мосту, а потом отстали и исчезли. Мы пришли на Новодевичье кладбище, а они подъехали на одной машине. У ворот стояли люди со списками, и нас всех проверили.
Было морозно. Чекисты, лежавшие на крышах ближайших домов, не выдержали, стали шевелиться, народ смотрит на крыши, а там стволы торчат… Ее похоронили недалеко от кирпичной стены. Сталин присутствовал, Молотов и другие, это я хорошо помню»,- подтверждает Рясной. Таким образом, он развенчивает одну из популярных в последние годы легенд, по которой Сталин даже не поехал на похороны собственной жены. Впрочем, об этих похоронах мне рассказывали и Молотов, и Каганович. Однако, по мнению нынешних «демократов», разве можно верить таким, как Молотов и Каганович? Было бы лучше, чтоб Сталин не присутствовал на похоронах – лишний штрих к его портрету. Однако он там был.
Я вспомнил другую легенду, которую услышал на Новодевичьем кладбище в конце 50-х годов. На могиле Аллилуевой стоит прекрасный памятник работы Шадра, и у его подножия прежде была белая мрамор
ная роза. И лежала она как-то несимметрично, в сторонке.
Рассказывали, что Сталин посетил могилу, стоял с букетом и уронил розу. На том месте, где она упала, скульптор изваял ее из мрамора…
Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, да и ни к чему это.
СТРАШНАЯ МТС
Рясному не дали доучиться
Вот, дорогой товарищ, по решению Политбюро ЦК партии мы вас рекомендуем в Сталинградский край начальником политотдела МТС. Это – как секретарь райкома партии.
Товарищ Каганович, дайте мне доучиться, осталось немного! – взмолился Рясной.
Что делать? Надо быстрей решать вопросы сельского хозяйства, а то эти вот Чемберлены нас ждать не будут!
Пришлось ехать. Сталинградский край состоял из двух областей – Сталинградской и Саратовской. Прибыл в МТС, в село Лемешкино Рудянского района. Кое-как добрался. Народу в Лемешкине не видать. Зашел в избу- лежат разлагающиеся трупы. Село большое, триста дворов, а половины селян уже нет в живых. Сходу дал об этом телеграмму начальнику политуправления Наркомзема – Сомос был такой.
Нашел МТС – драный сарай, в нем три развалю-хи-«Фордзона» – вся МТС.
Где директор?
Нет у нас директора.
А кто есть?
Был главный инженер, но его посадили за вредительство.
Вскоре прибыл директор из Ленинграда, питерский рабочий, начали двигать дело.
После телеграммы в Наркомзем на месте стали выправлять положение, прислали семян, как будто прежде не знали, что творится.
В 1935 году политотделы МТС преобразовали в райкомы партии, и Рясного избрали первым секретарем. Через год в район приехал Жданов, посмотрел, понравилось. Удался урожай, устроили праздник. Местный писатель даже брошюрку накропал об успехах района.
А в феврале 1937 года Рясному приходит телеграмма: срочно выехать в Москву. И тут же позвонил первый секретарь крайкома Варейкис:
Собирайтесь и немедленно выезжайте по вызову в ЦК!
Подумал: может, дадут закончить наконец академию?
ЛУБЯНКА ЕЖОВА
Не дали. В Москве поселился на Рождественском бульваре – в ту пору там стоял дом для приехавших в ЦК, своеобразное общежитие для мобилизованных с партийной работы. Вскоре человек двадцать общежи-тейцев собрали в кабинете у Маленкова, и он объявил, что их всех направляют на работу в НКВД – после ареста Ягоды меняли кадры. Пешком во главе с Маленковым они отправились из здания ЦК в обитель ЧК. Зашли в подъезд со стороны площади и поднялись в приемную народного комиссара внутренних дел. Маленков сразу направился в кабинет наркома Ежова, а вскоре туда пригласили и остальных.
Вы облечены доверием пролетарского могущества,- обратился к собравшимся Николай Иванович Ежов.
Ему вторил Георгий Максимилианович Маленков:
Нас окружают враги. Они повсюду, и вы должны стать на страже завоеваний революции!
«Конечно, враги были, – говорит Рясной. – Попал я в контрразведку, взяли на самую низшую должность- оперуполномоченным. Но надо сказать, на Лубянке организовано все было очень здорово, причем
организацией больше других занимался именно Маленков. Долгое время приходилось постигать чекистскую премудрость. На «наружку» ходил – вел наружное наблюдение за иностранцами. Это при Ежове».