Солдаты мира
Шрифт:
А может, это боязнь доверить людей новому командиру? Но ведь он сам когда-то впервые ступил на землю Афганистана, и самоходка тащила севший на мосты «уазик» по раскисшему весеннему полю к палаточному городку. И он растерялся, когда в первый раз доложили о подрыве сразу трех автомашин и ждали его решения… Если бы можно было передать новому командиру весь свой опыт!
А может, им было под его началом тоже нелегко? Сумел ли он как командир поднять сознание людей до того уровня, какой требуется здесь? Сумел ли настроить личный состав на бескорыстие и полную самоотдачу в оказании интернациональной помощи? Все ли до конца поняли
Слисарь вернулся в свой кабинет. Чистого бумажного листа на столе не было, и он развернул еженедельник, быстро сделал кое-какие наброски. Закурил, успокаиваясь и тщательно их обдумывая. «Черт, это же можно было использовать и раньше…»
Потянулся было позвонить Кадыру, но тот, видимо, еще не доехал до места. Тогда он постучал по дощатой стене в соседний кабинет. Через минуту вошел начальник штаба.
— Анатолий Иванович, приезжал полковник Кадыр, обстановка такова… — Слисарь рассказал о разговоре с афганцем. — Я вот здесь набросал небольшое мероприятие, взгляни.
— Вы думаете, получится? — спросил начштаба, просмотрев расчеты.
— Здесь никакой гарантии, только проценты надежды. Бандиты наверняка будут останавливать, кроме автобусов, и фургоны с продовольствием. И если афганские товарищи обложат их внутри мешками с песком, сделают бойницы, поставят пулеметы — это будет уже бронефургон, крепость на колесах. На каждую дорогу надо пустить пять-шесть штук, и пусть они курсируют на малых скоростях вблизи вот этих мест. — Слисарь указал на синенькие крестики на карте. — Повторяю еще раз: твердой гарантии, что остановят именно здесь, нет, но проценты надежды есть. И афганским товарищам их надо использовать. Берите «бэтээр», езжайте к полковнику Кадыру и расскажите ему замысел. Если согласится, останетесь, поможете с расчетами. Главное, чтобы их бронегруппы и вертолеты пришли через три-четыре минуты в расчетный квадрат. Все, Анатолий Иванович, езжайте. Полковнику Кадыру я еще позвоню лично.
— Есть! — ответил начштаба.
Слисарь вышел из штаба вслед за ним.
Удастся ли обмануть? Впрочем, сейчас главное — удержать волну провокаций, насколько это возможно. Нелегко будет находящимся в фургоне, но Слисарь знал, что в афганской армии есть преданнейшие революции люди, готовые на любой риск ради великого дела.
«А водитель? Его же расстреляют в упор, — подумал он. — Нужно из кабины сделать лаз в фургон, чтобы водитель тоже мог укрыться за мешками».
Его окликнули из «дежурки», и Слисарь поднял голову навстречу несущейся пыли. Из «окна» выглядывал связист:
— Водитель пришел в себя. Сержант говорит, что Спирин и Новичков увели банду за собой в ущелье. Дежурное подразделение приступило к их поиску.
Слисарь не знал, радоваться
В «дежурке» он сел за стол, четким, уверенным движением тактика срисовал с карты ущелье, проставил километраж. Подумав, нарисовал сетку дождя.
— Надолго гроза? Что сообщают из аэропорта?
— Часа на три-два, — ответил дежурный.
— Запишите распоряжения. Первое: оповестить все соседние подразделения, посты и колонны о возможных провокациях. Второе: с девятнадцати часов форма одежды для всех, от солдат до офицеров, — комбинезон: в иной форме афганские посты будут всех задерживать до выяснения личности. Третье: ограничить выход машин из расположения лагеря. Дежурным подразделениям до особого распоряжения находиться рядом с боевыми машинами. Четвертое: офицеров штаба и командиров подразделения через пятнадцать минут ко мне на совещание.
По крыше, подоконнику, стеклам крупно и сильно забарабанил дождь. Слисарь подошел к окну. На асфальтовых дорожках лагеря уже рябились от ветра лужи, и только кустарники и деревца, посаженные этой весной на совместном советско-афганском субботнике, словно ожили, умыто сверкая зеленью.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В своей справедливой борьбе мы всегда чувствовали и чувствуем могучую солидарность наших надежных и верных друзей, и прежде всего нашего великого и естественного друга — СССР.
Делавархан тысячу раз уже проклял себя, что соблазнился легкой наживой и затеял погоню в ущелье. Люди, не успев отдохнуть после похода, шли вяло, и он чувствовал их полнейшее безразличие к происходящему. Каждый только старался быть подальше от него, боясь попасть под горячую руку.
Но еще в большую ярость пришел Делавархан, когда понял, что они преследуют только двоих. Он оглянулся, прикидывая, сколько времени потребуется на возвращение, но в это время над кишлаком зависли два вертолета.
— Вперед, скоты! — Он вытащил пистолет, направил его на отставших.
Назад дороги не было. За эти годы он хорошо изучил шурави: своих они в беде не оставят. За вертолетами придут машины, и потребуется день, два, неделя, но своих шурави будут искать до последнего. Нет, надо уходить из этого района, и уходить скорее. Но этих двух, уведших их за собой, он уже не упустит. Он их возьмет живыми, и пусть горы содрогнутся от той казни, которую он им придумает.
— Быстрее, быстрее! — Главарь подскочил к гнувшемуся под тяжестью гранатомета Али, больно ткнул стволом пистолета в бок:
— Еще раз отстанешь, пристрелю, как Саида.
«Ну и убивай… убивай… Я больше все равно… не могу… — Али остановился, пытаясь слизнуть с губ запекшуюся пленку. — Все. Конец!»
Сзади кто-то подтолкнул его в спину, и Али сделал несколько шагов вперед.
— Соберись, — негромко приказал кто-то рядом. — Сейчас пойдет дождь, будет легче. Оставь сумку, я помогу.
Рядом шел бородатый угрюмый Гуламсахи. Он незаметно снял у Али с плеча сумку, отстал на несколько шагов, но держался теперь все время рядом.