Солдаты на Невском
Шрифт:
– Это она с испугу, - произнес Васька Рябов.
– У каждого из них под сукном шинели рельефно и тяжело обозначалось яблоко. Гаенко вытащил свое и с хрустом надкусил. Рябов тоже. Часы над
Успеваем, - сказал Гаенко, разворачивая карту, - до вокзала пять минут и в электричке сорок, а там рукой подать...
Вдруг он засмеялся, свободной от яблока рукой крепко ухватил Ваську за ремень и попытался кинуть его через бедро. Тот широко расставил ноги и без труда избежал приема. Но Гаенко сразу же ушел влево, рванул Ваську на себя, чтобы дать заднюю подсечку. Смятая карта упала на асфальт. Огрызок яблока покатился через трамвайные рельсы.
Слабея от хохота, друзья возились под фонарем, и редкие прохожие без злобы смотрели на них...
Спустя час они подходили к зеленым воротам. Рядом желтело окошко караульной будки. Дневальный, не глядя, пропустил их, звякнув штырем. В десяти метрах начинался забор, увенчанный тремя рядами колючей проволоки. На углу возвышался сторожевой пост.
Из канцелярии доносились звуки аккордеона.
– Не опоздали?
– спросил он, продолжая тихо музицировать.
Гаенко взглянул на часы, протянул увольнительные.
– Посмотрите в коридоре завтрашний наряд, - сказал Чудновский.
– Рябов поведет бесконвойников на отдельную точку. Гаенко в распоряжение старшего надзирателя Цвигуна. Еще раз повторяю, с зэками не церемониться. Снова опер жаловался, понимаешь... Никаких костров, никаких перекуров... Родственников гнать! Сахара кусок найду при шмоне - увольнения лишитесь, ясно?
– Ясно!
– выкрикнул Рябов.
– Все будет о'кей, - заверил Гаенко.
– И с зэками, говорю, построже.
– Да я бы передушил их, гадов!
– сказал Андрюха.
– Это точно, - подтвердил Васька Рябов.
– Можете идти.
Друзья козырнули и вышли. Вслед им раздавалось:
От Москвы и до Калуги
Все танцуют буги-вуги...