Солдаты невидимых сражений

Шмелев Олег

Как только фон Ильген вошел и разделся, Кузнецов вышел из комнаты денщика.

— Я советский партизан. Если вы будете вести себя благоразумно, останетесь живы и через несколько часов сможете беседовать с нашим командиром у него в лагере, как вы хотели.

— Предатель! — заорал фон Ильген и схватился за кобуру револьвера.

Но тут Кузнецов и подоспевший Струтинский схватили генерала за руки.

— Вам ясно сказано, кто мы. Вы искали партизан, вот они, смотрите!

— Хильфе… — вновь заорал Ильген и стал вырываться.

Генерал был здоровенным сорокадвухлетним детиной.

Он крутился, бился, падал на пол, кусался. Разведчикам пришлось применить не только кулаки, но и каблуки. Они заткнули ему рот платком, связали и потащили к машине. Но когда стали туда вталкивать, платок изо рта выпал.

— Хильфе! — снова заорал фон Ильген.

Подбежал часовой:

— Кто-то идет!

Момент критический. Нельзя было допускать лишних свидетелей: они могли заметить красные лампасы генерала. «Хорошо, если это гитлеровцы, — успел подумать Кузнецов. — Этих можно перебить. А если обыватели? Что с ними делать? Не убивать же! Но и оставить нельзя. Забрать с собой? Машина и без того перегружена».

И он пошел навстречу идущим.

Это были четыре фашистских офицера, они могли и отказаться вступать с ним в разговор.

Тут Кузнецов вспомнил о своем гестаповском жетоне, которым он до сих пор так ни разу и не воспользовался. Резким жестом он выдернул из кармана бляху.

— Мы поймали бандита, одетого в немецкую форму. Разрешите ваши документы! — обратился он к офицерам.

Кузнецову важно было выиграть время. Он сделал вид, что личности офицеров его крайне интересуют, и долго проверял документы. Троим он вернул их обратно, четвертого же попросил поехать с ним в гестапо. Этот четвертый оказался личным шофером гаулейтера Коха.

— Прошу вас, господин Гранау, — сказал ему Кузнецов, — следовать за мной в качестве понятого. А вы, господа, — обратился он к остальным, — можете идти.

«Оппель», вмещавший пять пассажиров, повез семерых.

Оставив Ильгена и Гранау на «зеленом маяке», Кузнецов, Струтинский и Каминский тут же вернулись в город.

Альфред Функ носил звание «оберфюрер СС». До назначения на Украину он был «главным судьей» в оккупированной немцами Чехословакии и безжалостно расправлялся с чешскими патриотами. Здесь, на Украине, Функ продолжал свое кровавое дело с еще большим усердием. По его приказам поголовно расстреливались заложники, чинилась зверская расправа в тюрьмах и концлагерях, гибли тысячи неповинных людей.

В связи с убийством Геля и Кнута и ранением Даргеля Функ, оставшийся единственным заместителем имперского комиссара, издал приказ о расстреле всех заключенных в ровенской тюрьме. Тогда и было решено казнить этого палача.

Акт возмездия намечался на другой день после похищения Ильгена. Нельзя было давать гитлеровцам опомниться. Валя Довгер и Ян Каминский, Николай Струтинский и Терентий Новак со своими товарищами тщательным образом готовили эту новую операцию Николая Ивановича Кузнецова.

Альфред Функ имел привычку ежедневно по утрам, за десять минут до начала работы, бриться в парикмахерской близ помещения главного суда. Парикмахер, местный житель, оказался преданным советским патриотом. На предложение Яна Каминского помочь партизанам он ответил безоговорочным

согласием. Было условлено, что, как только генерал войдет в парикмахерскую, парикмахер отодвинет одну из занавесок на окне. Это послужит знаком Каминскому, который подаст сигнал Кузнецову.

В то самое утро, когда гитлеровцы сбивались с ног в поисках партизан, похитивших Ильгена, когда по городу шли массовые облавы, Николай Иванович сидел, развалившись в кресле, на втором этаже здания главного суда, в приемной оберфюрера СС Функа.

Он пришел сюда в тот момент, когда главный судья усаживался в кресло парикмахерской. В приемной была только секретарша, и Кузнецов «беспечно» болтал с ней, поглядывая в окно. Из окна было видно, как прогуливается по улице Ян Каминский.

Каминский в свою очередь не спускал глаз с занавески парикмахерской. Как только она отодвинулась, он подал условный знак Кузнецову: «Заметит или не заметит? А вдруг Кузнецов в это время как раз и не посмотрел в окно…» Каминский решил на собственный страх и риск «удлинить» сигнал: снял фуражку и принялся усердно чесать голову. Он делал это с таким ожесточением, что внушил тревогу Николаю Ивановичу. Что могло случиться? Не является Функ? Но тогда Ян не давал бы вообще никакого сигнала. «Ага, — сообразил Кузнецов, — Функ приехал, но, вероятно, не стал бриться и направляется прямо сюда».

Кузнецов за веселой болтовней успел назначить секретарше свидание. Он попросил ее принести свежей воды: хочется пить, и девушка услужливо побежала с графином. То, что вода находится на первом этаже, Кузнецову было известно заранее.

Когда секретарша вернулась, обер-лейтенанта в комнате не было. В ту же минуту мимо нее прошел в свой кабинет генерал Функ.

Функ снял плащ, повесил фуражку, подошел к столу и уже взялся за кресло, как услышал за спиной:

— Не трудитесь, генерал. Сидеть не придется.

Функ не успел обернуться, как обер-лейтенант приблизился к нему со словами: «Прими, гадина, за кровь и слезы невинных людей» — и дважды выстрелил в упор.

Палач упал. Кузнецов бросился к столу, схватил лежавшие там бумаги и быстро вышел из кабинета. Он прошел мимо обезумевшей секретарши и стремительно спустился по лестнице.

У парадного подъезда стояли два грузовика с карателями. Очевидно, машины только что прибыли. Гитлеровцы с удивлением глядели на окна второго этажа, откуда раздались выстрелы.

Кузнецов остановился, как и каратели, посмотрел на окна главного суда и спокойно ушел. Когда раздались крики и гестаповцы, соскочив с машин, бросились в здание, Кузнецов был уже за углом во дворе. Перемахнув через забор, он оказался в переулке, где его ждала машина.

— Коля, газ! — крикнул Николай Иванович Струтинскому, захлопывая дверцу.

Ян Каминский, в нарушение данного ему приказа, ушел не сразу после того, как подал сигнал Кузнецову. Он оставался на улице и видел, как вышел из здания суда Николай Иванович, как затем весь квартал был оцеплен гестаповцами и фельджандармерией, как, окружив дом плотным кольцом, фашисты лазали по крыше и чердаку в поисках партизана и наконец вывели из помещения суда десятка два сотрудников, в том числе и офицеров, которых сразу же увезли в гестапо.