Солдаты Третьей мировой
Шрифт:
– Рад знакомству. Надеюсь, вам у нас понравилось?
– Да, ничего так, – спокойно ответила женщина. – А насчет знакомства… Вы знаете, генерал, мы с вами уже встречались.
– Вот как? – Харрис удивленно поднял брови. Впрочем, ему довелось видеть в жизни немало людей, а макияж очень меняет лицо. Так что вспомнить ее не получалось. Оставалось лишь вежливо
Впрочем, собеседница поняла.
– Китай. Семь лет назад. Мы вытащили вас от разбитой колонны. Вы нас отблагодарили, мы помним.
Память услужливо подсказала все и сразу. И заваливающегося на спину великана, и эту женщину, одетую в скрывающий фигуру камуфляж, держащую в руках тяжелую и явно слишком большую для нее русскую штурмовую винтовку… И свист пуль над головой.
– Вы, я вижу, поняли, о чем мы говорим. Как считаете, что произойдет, если мы просто обнародуем эту информацию?..
Вечером, составляя отчет для своего командования, Дина непроизвольно морщилась и одновременно улыбалась. Улыбалась потому, что сработала четко, как планировала, и вербовку высокопоставленного офицера, перспективного объекта для любой разведки мира, провела без сучка, без задоринки. А морщилась потому, что Харрис, внешне кремень и образец англичанина, на поверку оказался скользкой душонкой, готовой сотрудничать с кем угодно, лишь бы сохранить положение и статус.
Нет, с точки зрения личной храбрости, профессиональной компетенции, здорового авантюризма все было в порядке, но вот спиной к таким людям поворачиваться нельзя. Ни за что и никогда! И они сдадут кого угодно – главное, чтобы оплата была соответствующая. Это хорошо в плане работы с агентом, но боже, до чего противно! Впрочем, служба в разведке редко похожа на усыпанную розами дорожку. Работать все равно приходится с тем, что под рукой. И помнить: отбросов не бывает, есть только перспективный материал. Этот же – перспективный вдвойне, из него выйдет отличный агент влияния. И хотя у России уже есть один, сам король, но и этот не помешает. Особенно учитывая, что он будет уверен – работать
– Как, готово? – муж вошел в комнату, как всегда, деликатно постучав. Эту интеллигентскую привычку он так и не оставил. Впрочем, Дине она даже нравилась.
– Да. Можешь отправлять.
Полански кивнул, принял у нее карту памяти и, поцеловав Дину в макушку, ушел к себе. Работа, чтоб ее! Можно не сомневаться, не пройдет и часа, как донесение уйдет по адресу, в Тель-Авив. А его копия – по другому адресу, в Москву. Ну а потом они отправятся в ресторан – все же на приеме удивительно паршиво кормят. Так что пойдут, посидят за стоящим на самом берегу океана столиком… И вообще, у них большие планы на эту ночь.
Так и получилось. Вечером они сидели, глядя на лунную дорожку, чуть инфернально рассекающую океан, пили вино. Сладкое, не ту кислятину, что по какому-то недоразумению считают образцово-показательной, можно сказать, эталонной. Океан слабо шумел, перекатывая низкие волны, и пронзительно кричали чайки…
Нахлынуло острое чувство ностальгии. Хотелось домой. Не в Израиль, а в Питер. Этот символ имперского величия не отпускал Дину, установив с ней, как и с миллионами людей по всему миру, сильнейшую эмоциональную связь. Увы, этот город ей предстоит увидеть еще не скоро. Но все равно они туда вернутся!
Наверное, Дина сказала это вслух, и муж, сидящий напротив, улыбнулся ей. Вернутся, конечно. Но вначале – долг. Солдата, человека, гражданина… Потому что и Дина, и Полански, и многие другие люди понимали: именно от них зависит, каким этот мир будет завтра, и что останется их детям. Потому что они – солдаты!
Да-да, именно так. Много лет русские шутили, что есть место, где начинается Россия, но нет, где она кончается. Это правильно, конечно. Вот только острословам стоило бы понимать: Россия начинается не там, где какой-то остров с памятником. Россия начинается там, где ступает нога русского солдата. А значит, она и впрямь не заканчивается. Нигде. И никогда!