Солдаты живут
Шрифт:
— Мы были друзьями. Просто хорошими друзьями. Суврин не стал спорить. Но голос Дремы дрогнул, и этого оказалось достаточно, чтобы Суврин задумался: не было ли когда-нибудь, пусть всего раз или два, чего-то такого, что дало повод для пересудов о Лебеде и Дреме?
А хоть бы и было. Не его это дело.
— Мне не следовало ввязываться в драку до возвращения Тобо и остальных.
— Могаба все равно не дал бы тебе передышки, — заметил Суврин. — Так что не казни себя. Он в любом случае стал бы тебя упорно преследовать, пытаясь воспользоваться их отсутствием.
Дрема знала, что это так, но от
А полный и мрачный масштаб трагедии ей еще предстояло узнать.
95. Безымянная крепость. Подземелье
— Она выглядит такой умиротворенной, — нараспев проговорила Госпожа. Мы стояли возле ее сестры в пещере древних. Душелов теперь лежала на том самом месте, где покоилась Госпожа в годы Пленения.
Я не сразу понял, что произнесла она это с сарказмом, повторяя ту чепуху, что обычно говорят на похоронах. Госпожа не сомневалась, что Душелов частично осознает происходящее. А более интимно общаться с сестричкой она не могла.
— Мы сделали то, ради чего прилетели. Теперь нужно подумать о возвращении в Отряд, — сказал я, хотя еще не избавился от искушения слетать к вратам в Хатовар, пока они не закрылись окончательно.
И еще я намеревался взглянуть на то мрачное существо, которое играло нашими жизнями и судьбами задолго до того, как мы услышали любое из его имен.
— Да, — согласилась Госпожа. — Мы ведь так и не знаем, какие подлянки успели подбросить им Бубу, Хадидас и Могаба, пока за ними не присматривали Тобо и Ревун.
— Если Могаба поймет, что Дрема осталась без чародеев, то он накинется на нее, как змея на дерьмо.
— Выражение цветистое, но бессмысленное. — Я отметил, что она не перечислила себя вместе с Тобо и Ревуном. И тем не менее я сильно подозревал, что теперь она способна сосать магическую силу Кины не хуже королевы вампиров. Иногда я гадаю, чем это обернется в тот день, когда настанет час расплачиваться с Шевитьей. Она очень не хотела превращаться в нечто старое, морщинистое и седое и слишком похожее на ее мать, которую она едва помнила.
— Просто вспомнил одного отрядного сержанта. Это было еще до тебя. Его звали Ильмо. Он любил выдавать необычные фразы.
— А ты стареешь.
— Я всю свою жизнь провел в прошлом, дорогая. Нам пора седлать коней. — В пещеру мы спустились вдоль длинной лестницы верхом на летательном столбе Ворошков. Какой замечательный способ иметь дело с лестницами, когда тебе уже не двадцать лет!
Госпожа протянула руку, чтобы похлопать сестричку по плечу. Обычный безобидный жест.
— Стой! — рявкнул я так громко, что где-то в глубине пещеры обломилось несколько маленьких ледяных сталактитов.
— Ой… Я не подумала.
Вдоль стен пещеры тянулись ряды покрытых корочкой льда старцев. Никто не знал, кто они такие. Кроме, возможно, Баладитая. Почти все были еще живы. И все, подобно Душелову, беглецы, спасающиеся от некой неприветливой к ним силы. Но некоторые — и среди них слишком много братьев по Отряду времен Пленения — стали мертвым мясом. И чтобы убить их, хватило бы бездумного легкого
Госпожа направилась к выходу, а я напоследок обвел взглядом местное население. Как и всегда, создавалось впечатление, будто все открытые глаза смотрят на меня. Я встретился взглядом с невидящими глазами Душелова и, сам не знаю зачем, подмигнул ей. Мы с ней старые конспираторы. И давно знаем друг друга. А с ней я познакомился куда раньше, чем с ее сестрой, — в давние, полные ужасов времена.
То ли сработала игра света, то ли мое воображение, но мне показалось, что она подмигнула мне в ответ.
Когда мы вернулись наверх, остальные уже начали собираться в обратный путь. Ревун громко похвалялся перед всеми желающими его послушать своей недавно обретенной способностью молчать. Он выглядел почти благодарным. Будучи старым циником, я весьма скептически оценивал истинную стоимость человеческой благодарности. Это валюта, чья ценность падает каждый час.
Оба старых чародея-Ворошка тоже готовились к путешествию. И это означало, что они поддались уговорам Тобо, пока мы с Госпожой находились в подземелье. И еще то, что для них оказалось легче расстаться с летательными столбами и магической одеждой, чем заставить себя вернуться в родной мир.
Выходит, что новости оттуда оказались весьма неприятными.
— Ты понимаешь, что это означает? — спросил я Тобо.
— Что? — Парень расслабился, флиртуя с Шукрат. Судя по их глуповато-счастливым взглядам, у меня создалось впечатление, что эта парочка вот-вот начнет уединяться в темных углах. Они уже не могли обходиться друг без друга.
И это вряд ли доставит Сари великую радость.
— Это означает, что нам нужно оставить внизу и Громовола. Или убить его. Что явится неверным политическим ходом. Но что-то делать с ним надо, поскольку я ни за что не позволю ему вернуться вместе с нами и создавать нам новые проблемы.
— Я поговорю с Нашуном и Первым Отцом. — Тобо повернулся к Шукрат:
— Пойдем, дорогая. Ха! Дорогая.
Процессия из нескольких летательных столбов спускалась в пещеру древних. О, насколько же это легче, чем топать пешком вниз и вверх. Старые Ворошки, облаченные в одолженные лохмотья, восседали за спиной Тобо и Шукрат. Громовол ехал позади Арканы, и это ничуть не мешало ей управлять леталкой.
Громовол рыдал и умолял, пока его вопли не достали всех.
Я могу заявить, что я человек безжалостный, но это не так. Будь я воистину безжалостным, кусочки Громовола разлетелись бы по всему миру после парочки моих острых замечаний насчет его характера и скверного поведения.
Сейчас я ощущал себя одним из Ворошков. Да я и выглядел как Ворошк. И моя ненаглядная тоже. Заключив со старыми хрычами сделку, мы вынудили их передать нам свои замечательные черные костюмчики.
Они станут восхитительным дополнением к доспехам Жизнедава и Вдоводела.
Тобо и Шукрат выглядели не менее внушительно — Тобо позаимствовал для себя черное одеяние Громовола.
У нас ушло всего несколько минут, чтобы уложить Громовола неподалеку от замерзших трупов тех, что некогда были моими друзьями. Не успели отзвучать его последние мольбы, как я сказал Госпоже: