Солдаты
Шрифт:
Джурак, казалось, слегка напрягся, первый истинный жест, который, как Ганс чувствовал, он мог точно прочитать.
— Да.
— Многие к югу отсюда, к Горам Шин-Ту.
Наступила минутная пауза.
— Да, некоторые там. Другие на севере и востоке.
— Но многие там. Сто тысяч юрт, возможно двести тысяч.
— Я не могу сосчитать их всех.
Ганс улыбнулся. Джурак мог пытаться блефовать, но так или иначе он этого не сделал.
— Мои силы здесь между ними и вами. Войска, двигающиеся вдоль этой железной дороги,
— Что вы говорите?
Ганс использовал этот поворот разговора, чтобы на мгновение прервать зрительный контакт. Он медленно встал. Джурак остался сидеть, но теперь именно он смотрел на Джурака сверху вниз, а не наоборот.
— Я прикажу, чтобы все они были казнены.
Джурак ничего не сказал, его взгляд становился ледяным.
— Умены, которые вы видите, те, которых не вижу я, могут подойти, если вы хотите. Но через два дня у меня будет кольцо окружающее сто тысяч юрт. Воздушные суда будут над ними непрерывно от рассвета до заката. Стрелы, выпущенные женщинами и стариками, упадут обратно на землю. Пули и зажигательные бомбы, хлещущие вниз с небес, будут уничтожать их десятками тысяч.
— И вооруженные чины окажутся среди них, как только я скажу чинам, что это — их судьба, что боги ищут мести, резня продолжится, пока даже земля больше не сможет впитать всю кровь, и реки покраснеют.
— Вы могли бы прислать два умена, дюжину уменов, но они обнаружат, что стали бездетны, и потеряли отцов, поскольку их семя будет истреблено из этого мира навсегда.
— Это — война, которую начала ваша раса, и я теперь ее закончу.
Когда он это говорил, он знал, что Кетсвана вернулся и стоял рядом с ним.
— Когда мы начинаем? — спросил Кетсвана, в его голосе прозвучал гортанный вызов.
Джурак посмотрел на них двоих, и устало покачал головой.
— Неужели я поверю вам, что воин, которого я начал уважать, сделает эту вещь?
— Вы первыми сделали это с нами.
Джурак явно вздрогнул и опустил голову.
Он снова замолчал, и затем очень медленно он ухватился за колесо повозки, напротив которой сидел и потянул себя вверх, вздрогнув, когда осторожно попытался положить вес на сломанную лодыжку.
— Война закончена, — наконец он прошептал. — Я хотел бы верить, что вы не желаете продолжить это смертоубийство. Я прошу, чтобы вы пощадили их.
Ганс ничего не сказал, с трудом сдерживая непроницаемое выражение лица.
— Ваши условия?
Это был прорыв для Ганса, который на мгновение застал его врасплох. Двумя часами ранее он надеялся, что Кетсвана припас один последний патрон, чтобы предотвратить муки последующие после захвата, теперь же он договаривался о конце войны. Ему было жаль, что Эндрю не было здесь; его друг был бы намного лучше в переговорах, чем он.
— Немедленное перемирие на всех фронтах. Немедленный
— Куда мы пойдем?
— На восток, если хотите, на юг. Мне сказали, что к востоку отсюда есть тысяча лиг, где с трудом можно найти хоть одного человека. То есть достаточное пространство для жизни вашего народа.
— Вы готовы заставить страдать нас, чтобы жить?
— Либо так, либо убить всех вас. — Он сдерживался в течение секунды, затем позволил выливаться наружу чувству. — И если бы я сделал так, если бы мы сделали так, то в конце мы стали бы вами.
Джурак стоял с опущенной головой и наконец, кивнул.
— Я не предлагаю извинений за то, каким стал этот мир.
— Тогда измените его, черт побери. Измените его.
— И что же должно воспрепятствовать тому, чтобы война не началась снова?
— Я не знаю, — сказал Ганс, утомленным голосом. — Я обещаю вам это, тем не менее, если вы пойдете за пределы этой тысячи лиг открытой прерии, если когда-либо до нас дойдет известие, что еще один человек погиб, умерщвленный ради пищи, или захваченный в неволю, то я, или Эндрю, или те, кто придет после нас, будут охотиться на ваш народ без пощады.
— У вас будут фабрики, воздушные суда, машины. У нас нет, — ответил Джурак. — Я, знаю, каков будет результат этого.
— Прекрасно. Я удержу на месте чинов, подальше от ваших лагерных стоянок. Я прикажу немедленно выпустить десять тысяч юрт, они начнут двигаться на восток. Как только ко мне придет доклад, что последние из ваших войск покинули территорию Рима, я выпущу еще двадцать тысяч. Когда уйдете из империи Ниппон и Чина, еще пятьдесят тысяч, и через год, начиная с сегодняшнего дня, мы отпустим оставшихся. Любое нарушение того, что мы согласуем здесь, и все они будут убиты без малейшей пощады.
— Вы действительно сделали бы это? — спросил Джурак.
Ганс посмотрел прямо на него.
Он знал, что в блефе не было никакого смысла, но он также не мог предать свои собственные сомнения.
— Я не думаю, что любой из нас хочет узнать то, что мы способны сделать.
Джурак кивнул.
— Возможно, когда-нибудь мы сможем поговорить еще, Ганс Шудер. Вы можете не верить этому, но я ощущаю, что ваш Эндрю и я более похожи, чем каждый из нас осознает, так же как у Эндрю есть вы, есть старший товарищ и у меня.
Ганс не знал, что сказать.
В некотором смысле все это было настолько просто, и все же все годы мук и страданий, чтобы достигнуть этого момента, и все миллионы мертвых.
Странно, он внезапно подумал об Эндрю, и знал, что с тем, что здесь произошло, Эндрю бы согласился.
— Я подам сигнал, об отмене нападения у Капуа.
Ганс посмотрел на него вопросительно.
— Были слухи, что ваше правительство рухнуло, что Эндрю отправился в изгнание. Мы должны были начать нападение этим вечером, как раз перед закатом.