Солги мне
Шрифт:
— Где ты шлялась, черт побери? Голос Брента донесся из темноты, и Мэдди вздрогнула. Потом Брент зажег свет на кухне, ослепивший ее.
— Это ты, Брент? — дрогнувшим голосом отозвалась Мэдди, пытаясь выиграть время. Правильно ли застегнуты пуговицы на ее платье? И как объяснить отсутствие лифчика?
— Я спрашиваю, где ты шлялась? — Брент произнес эти слова слитно, будто ругательство. Он был мокрый от пота и тяжело дышал, вздрагивая и опираясь рукой о стойку. Его брови вытянулись вдоль лба черным шрамом. Вперив в Мэдди тяжелый
— Брент, у меня все в порядке. — Она шагнула к мужу, надеясь успокоить его. — Я ездила на твоем «кадиллаке» на прогулку. Не беспокойся обо мне.
— А я и не беспокоюсь… — Брент осекся и, схватив Мэдди за руку, встряхнул ее. — Когда я прошу тебя быть дома, это значит, что ты должна ждать меня. Ясно, надеюсь?
— Нет, — ответила Мэдди. Чувство вины в ее душе боролось со злостью. — Почему ты так себя ведешь? Это на тебя не похоже. — Она выдернула руку. — Чего ты взбеленился? Какая тебе разница, где я нахожусь?
— Если я спрашиваю, значит, разница есть. — Брент навис над Мэдди, пытаясь оттеснить ее в угол к раковине. От него разило пивом и потом, и он стоял так близко, что поры на его коже казались лунными кратерами. — Я твой муж.
Мэдди покачала головой, не спуская с него взгляда.
«Нет, не муж. Я больше не нуждаюсь в тебе. Отныне я свободна от тебя».
— Какая чепуха, — сказала она, отталкивая Брента. Он опять набычился и шагнул к Мэдди, сверля ее взглядом из-под бровей.
— Я хочу знать, где ты была.
— Зачем? — спросила Мэдди, отступая. — Я ведь не спрашиваю, где был ты. Я не спрашиваю… — Она набрала полную грудь воздуха. — …потому что знаю.
Брент застыл на месте.
— Что?
— Я знаю все твои мерзкие секреты. Я сумела открыть твой ящик. — Мэдди повернула лицо к залитому дождем окну, не в силах смотреть на Брента, но отчетливо ощущая его присутствие. Он стоял перед ней, словно сраженный громом, бессильно опустив руки. Огромный никчемный болван.
У Мэдди разболелась шея, и она потянулась за пилюлями. Она проглотит их без воды. Она не хотела смывать водой вкус Кей Эла, до сих пор сохранившийся у нее во рту.
— Что ты возомнил о себе? — спросила она, встряхивая флакончик с таблетками. — Неужели думал, что тебе навсегда удастся спрятать концы в воду только потому, что ты Брент Фарадей? Если ты полагал, что мне можно вешать на уши лапшу, значит, ты еще глупее, чем…
Мэдди повернулась к Бренту, чтобы закатить ему хороший скандал, и в тот же миг он ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Мэдди оступилась и повалилась назад, ударившись о стену и рассыпав таблетки по полу. «Слава Богу, Эм нет дома, — думала она, сползая спиной по стене. — Несчастный ребенок».
Повинуясь инстинкту самосохранения, она вскочила на ноги и ринулась прочь. Брент метнулся за ней.
— Не прикасайся ко мне! — крикнула она, вбегая в прихожую. Увидев, что Брент не преследует ее, Мэдди, спотыкаясь, вошла в гостиную
Ее голову пронзила мучительная боль. Вот оно — ощущение человека, которого избили, которому съездили по физиономии. Соседей ожидает славная забава. У Мэдди горела щека; отняв от лица руку, она увидела на ней следы крови. Должно быть, кольцо Брента рассекло кожу. Завтра ей придется объясняться с Эм. И с матерью. Со всем городом. У Мэдди подогнулись колени, и она опустилась на диван.
Ей не удастся скрыть свою связь с Кей Элом, ведь Бейли не станет молчать. Господи, о чем она думала, куда смотрела? Она променяла свою жизнь на два часа удовольствия. Может быть, цена и недурна, если бы дело касалось только ее самой, но ведь она предала и мать, и Эм. Она повела себя как шлюха, которая думает только о себе, и теперь ей нет спасения. Корабли сожжены.
Обстоятельства вышли из-под ее контроля. Теперь она бессильна что-либо сделать. Напрягшись и сфокусировав взгляд, Мэдди заметила на столе бутылку, которую они распили с Кей Элом. Бутылка была почти пуста, вина оставалось на донышке. Мэдди охватило изнеможение, голова раскалывалась от боли. Она никогда больше не будет счастливой.
Должно быть, сегодня вечером она забылась, переборщив с лекарством. Большая часть таблеток рассыпалась по кухонному полу, но, встряхнув пузырек, Мэдди увидела, что там осталось семь штук. Вполне достаточно, чтобы забыться навеки. Она высыпала таблетки в бутылку, взболтала вино и стала ждать, когда они растворятся.
— Мэдди…
Брент, стоя в дверях, неуклюже переминался с ноги на ногу, все еще одетый в рубашку, в которой щеголял в кегельбане. Господи, как глупо он выглядел. Не то что Кей Эл в своей рубашке. Но это был не Кей Эл, это был Брент.
Мэдди посмотрела на вино и с треском водрузила бутылку на стол. Она ни в чем не виновата; во всем виноват Брент. Пожалуй, ей не стоит больше пить. Только что она чуть было не совершила самоубийство, во всяком случае — едва не нанесла непоправимый ущерб своему здоровью. Хватит изводить себя упреками, хватит пьянствовать.
— Что, плохой денек выдался? — Мэдди вновь почувствовала, как пылает щека. Брент закрыл глаза.
— Прости. Мне очень жаль. Я люблю тебя, ты же знаешь. Мне правда очень жаль.
— Я знаю, — ответила Мэдди. — Я все знаю.
До сих пор он ни разу не бил ее, но теперь это не имело никакого значения. Наоборот, теперь ей будет легче уйти от него. В сущности, она бы почти радовалась тому, что Брент ее ударил, если бы не эта жуткая боль, если бы не последствия, которые ее ожидали. Мэдди подумала о всех тех людях, с которыми ей придется объясняться, о людях, которые решат, что Брент ударил ее из-за Кей Эла. А пока она станет оправдываться, Брент будет продолжать свои мерзкие похождения. Негодяй.