Солги обо мне

Субботина Айя

— Ты просто шикарно выглядишь, - не без доброй зависти отмечаю я.

— Да, - Ольча на камеру позирует красивым браслетом с симпатичной подвеской-клевером от известного ювелирного бренда.
– Когда на женщину неожиданно сваливается богатый щедрый кавалер - она расцветает!

Не могу за нее не порадоваться. Никогда не понимала любительниц считать количество мужчин, которые побывали в женской постели, и навешивать ярлыки, в то же время называя откровенных бабников - «мужчинами, которые выбирают». Женщина тоже имеет право выбирать, чтобы в конечном итоге найти то,

что ей нужно, а не всю жизнь мучаться с тем, что прибило к берегу, боясь осуждения людей. Ольча всегда умела выбирать и всегда умела легко прощаться с непрошедшими отбор. И один ее счастливый взгляд уже говорит о многом.

— Ты там сидишь?
– тараторит сестра.
– Если нет - сядь.

«Я теперь всегда сижу», - мысленно отвечаю ей, а вслух говорю, что устроилась поудобнее и случаю ее очень внимательно.

— Карпов заплатит за твою операцию!
– выпаливает Ольча и, приложив к губам собранный в форму рупора ладони, торжественно гудит.
– Я все пробила, назвала сумму, он только фыркнул и сказал, что не вопрос - хоть здесь у нас, хоть в Италии. На твоем месте я бы согласилась на Италию!

— Что?
– не сразу понимаю я.
– Карпов - это…

— Вот Карпов, - сестра трясет рукой с дорогим браслетом, потом берет телефон в руку и делает мне маленькую экскурсию по ее новой квартире - определенно, роскошной.
– И вот это - Карпов.

— Но ведь это же твой мужчина, - пытаюсь сопротивляться, потому что к горлу подступает волна отвращения.

Ко всему этому, но в первую очередь - потому что мне, законной жене далеко не бедного мужчины, на операцию собирают мои бедные сестры. Хорошо, что под рукой стоит чашка кофе - и я запиваю приступ жадными горькими глотками.

— Так, я вот эти твои сопли даже слушать не хочу, - сразу и категорично отмахивается Ольча.
– Мы, Калашниковы, своих не бросаем! Или ты думаешь, я не знаю, кто матери денег давал на Маринку?

— Да сколько я там давала.
– Всю свою зарплату и все свои сэкономленные карманные деньги, потому что у Олега, после его спича о спиногразах в лице моих родственников, поклялась не просить ни копейки.

— Важно не сколько человек даёт, а что отдает он последнее, - улыбается Ольча, посылает мне воздушный поцелуй и быстро возвращается к главной теме разговора.
– Давай встретимся в пятницу втроем и все решим?

— Оль, это твой мужчина, я тут причем?
– Тошнота снова бултыхается в горле, на этот раз уже почти у самого кадыка, и даже новая порция кофе не помогает.
– Я очень благодарна за заботу и…

— Даже не начинай, - отмахивается сестра.
– Скажи своему благоверному, что договорилась встретится с сестрами - в кафе он тебе, надеюсь, ходить не запрещает?

Беспомощно качаю головой, хотя в моей новой калясочной жизни эту тему мы еще не поднимали. И откуда в голове моей сестры все эти измышления, которые я точно не озвучивала вслух, тоже легко догадаться - она говорит точь-в-точь словами Алёны.

— Я попробую, но ничего не обещаю.

— Мы с Карповым за тобой заедем - не переживай, - Ольча уверенно и с энергичным оптимизмом гнет свое.
– Виза у тебя

еще не закончилась?

— Нет, с визой все в порядке.

— Вот и молодец. Может, под шумок и я с тобой поеду - должен же кто-то поводить тебя по всем злачным местам Рима, когда тебе сделают ножки!

Пока я снова и снова глотаю душевную боль и слезы радости, внимание привлекает знакомый лязг ключей в замочной скважине. Дергаюсь, быстро шепчу сестре, что вернулся муж - и мы договариваемся созвониться через пару дней, чтобы точно уточнить время встречи. Телефон я успеваю выключить буквально за секунду до того, в кухню заходит Олег.

С цветами, со стаканчиком кофе из моей любимой кофейни и большим бумажным пакетом. Вокруг стремительно распространяется аромат свежей выпечки.

— Доброе утро, родная.
– Он наклоняется, чтобы прижаться губами к волосам на моей макушке.

Замечаю, что на нем другая рубашка, но тот же костюм, что и вчера. Мне нужно как-то отреагировать на это? Или сделать вид, что не заметила? Он разозлится, если я «не замечу» или разозлится, если спрошу, почему и когда он переоделся? Где вообще провел ночь?

— Спасибо, - я беру кофе, ставлю на колени бумажный пакет.
– Пахнет очень вкусно.

Олег всем видом дает понять, что ждет большего. Отхлебываю кофе, ставлю рядом со своей почти пустой чашкой и осторожно отклеиваю липучки-застежки с пакета. Внутри много горячей выпечки - кексы с разноцветной посыпкой, пара пончиков в розовой глазури с кусочками клубники, два заварных пирожных в соленой карамели. Олег достает тарелку и, пока я выкладываю угощения, делает себе кофе. Потом, сняв пиджак, садиться напротив. Задумчиво берет ломтик клубники с пончика, а его протягивает мне. Я сижу далеко - не дотянуться. А подкатиться ближе мешает выступающий край стола.

Мы с Олегом смотрим друг на друга, и мне кажется, что в шуме у меня в голове отчетливо слышны его слова: «Что же ты, девочка, стала такая беспомощная?» Я опускаю взгляд на его губы и замечаю, что они шевелятся. Так он сказал это вслух? Или у меня были галлюцинации?

— Ника?
– слышу его раздраженное нетерпение, и рука с пончиком дергается в мою сторону.

— Я не хочу. Еще и обеда нет. Если буду налегать на быстрые углеводы с утра пораньше - через месяц не буду вмещаться в свой личный автомобиль.
– Хлопаю по рукояти инвалидного кресла и пытаюсь изобразить беззаботное веселье.
– Но я обязательно попробую по кусочку всего.

Он ждет. Несколько тяжелых секунд, за которые я успеваю придумать еще пару отговорок, но Олег все-таки возвращает пончик на тарелку. Надеюсь, что теперь просто встанет и уйдет, но он, наоборот, устраивается поудобнее, включает телевизор и, лениво потягивая кофе, листает каналы. Даже не пытается задержаться ни на одном из них.

— У меня была важная деловая встреча, - наконец, поднимает тему своего ночного отсутствия.
– Я не думал, что все так затянется. Пришлось ублажать будущих партнеров, везти их в стриптиз, потом - ждать из стриптиза. Я не хотел тебя беспокоить поздним возвращением и остался ночевать в своей старой квартире.