Солнца трех миров
Шрифт:
– Это чтоб ты тут земных девушек не забывал.
– Да ладно, чего вы все, - сказал Лысый.
– Может, еще увидимся.
Нацепив на себя рюкзаки, мы пошли к просвету между деревьев. Напоследок оглянулись: Инга, Лысый и Танзоро смотрели нам вслед, стоя в невидимом подъемнике доставившей нас сюда машины, в двух метрах от земли.
Глава 21
Выйдя из хоула, мы оказались на улице малоэтажного, явно провинциального городка. Маскировка наших комбезов, заботливо включенная перед
– Вот он, проклятый, звездно-волосатый!
– пробормотала изрядно хмельная Машка.
– Интересно, есть тут поблизости компьютерный клуб?
– спросил Эпштейн.
– Некогда искать, - сказал я.
– В полицию о нас, скорее всего, уже сообщили. Вон супермаркет. Думаешь, там Интернета нет?
– Может и не быть.
– Тогда будем считать, что нам не подфартило.
Рысцой перебежав улицу, мы вошли в магазин через стеклянную дверь. Я запер ее с внутренней стороны и перевернул висевшую на ней табличку с «открыто» на «закрыто». Молодой парень на кассе отодвинул от себя ноутбук, встал и приветливо нам улыбнулся. Рассмотрев в подробностях, расхохотался и что-то сказал.
– Что он говорит?
– поинтересовался я.
– Спрашивает, действительно ли мы хотим его ограбить с помощью дешевых детских игрушек, что у нас в руках, - аккуратно перевел Эпштейн.
– Игрушек?
– возмутилась Машка, подняла винтовку и выстрелила из подствольного гранатомета по проходу между стеллажей.
Граната улетела в самый конец длинного помещения, взорвалась, и стеллажи там попадали. Мы оглохли, а парень побледнел, поднял вверх дрожащие руки и отступил от кассы.
– Зря ты так, тетя Маша, - сказал я, прочищая ухо мизинцем.
– А если там кто-нибудь был?
– Да и хрен с ним, - хладнокровно ответила Машка.
– Не люблю я американцев. Чего они, в натуре? В каждой бочке затычка. Задолбали.
Мы сняли с себя рюкзаки. Эпштейн вежливо подтолкнул парня стволом винтовки обратно к кассе и сел к ноутбуку.
– Куда тебе надо-то?
– спросила Даша.
– В мой аккаунт в Фейсбуке, - ответил он.
– Послание я давно заготовил, текст наизусть помню. Опубликую его и разошлю личные сообщения кое-кому из фрэндов.
– Камера на этом ноуте есть?.. Есть. Видео еще запиши.
– Если успею.
Парень, вымученно улыбаясь, заговорил с нами, стараясь делать это спокойно и внятно, однако получалось у него плохо.
– Что он там болтает?
– спросила Машка.
– Просит его не убивать, - ответил Эпштейн, бегло стуча по клавишам.
– Говорит, что оказывать сопротивления не собирается... Что насилие по отношению к нему было бы напрасным и опрометчивым. Что камеры здесь передают все происходящее в полицейский участок и еще какой-то местный антитеррористический центр. И что нас уже окружают.
– Давайте, разоружаемся, - скомандовал я.
– Пристрелят еще при задержании.
– Борь, скажи продавцу, пусть позвонит в полицию и этот их центр, -
– Пусть сообщит, что мы сдаемся. А то ведь вправду пристрелят.
Выслушав перевод, парень недоверчиво нас оглядел, медленно опустил руки и вытащил из кармана смартфон.
– Так, теперь видео...
– бормотал Эпштейн.
– Хлебнуть, что ли, местного пивка напоследок?
– размышляла вслух Машка, косясь на устоявшие стеллажи.
Сделать это она не успела. Со звоном вылетели окна со стороны улицы, прямо над нами провалился потолок, и крепкие парни в бронежилетах и защитных шлемах скрутили нас прежде, чем мы успели сделать хоть одно движение.
– Спецназ, - сказала Машка.
– Ты всегда думаешь о нас!
Ей никто не ответил.
После молниеносного обыска нас оставили лежать на полу лицом вниз посреди кусков гипсокартона. Продавец, спеша и сбиваясь, давал показания. Снаружи слышались звуки сирен.
– Даже правило Миранды[1] нам не прочитали, - сказала Даша, безуспешно пытаясь пристроить голову поудобнее.
– Может, еще прочитают, - отозвался я.
– Насколько знаю, правило перед допросом зачитывают.
– Станут они вам русских допрашивать, - возразила Машка.
– Расстреляют без допроса.
– Это вряд ли. Но если да, будет обидно.
Вокруг ходили люди, перебрасывались фразами, что-то делали. На нас почему-то никто не обращал внимания, и чем дальше, тем больше мы казались сами себе лишней деталью обстановки.
– Эх, пивка я штатовского попробовать не успела, - вздохнула Машка.
– А в тюряге, конечно, пить не дадут.
– Ты только что к расстрелу готовилась, - напомнил я.
– Ну, это я к слову. А интересно, как там, в здешней тюряге?
– Скоро узнаем.
Однако нас все еще не трогали, и, по-видимому, никуда не собирались везти. Нам даже не велели заткнуться, и мы продолжали переговариваться, стараясь подбодрить друг дружку. Наконец на улице послышалось гудение мощного мотора, и перед магазином остановилось что-то большое и тяжелое. Раздались шаги, и чьи-то ноги в хороших кожаных туфлях остановились между мной и Эпштейном.
– Ну, здравствуйте, Борис Евгеньевич, - сказали сверху уверенным славянским голосом.
– Здравствуйте, - ответил в пол Эпштейн.
– Что это вы там за конспирологию в своем Фейсбуке развели?
– поинтересовался голос.
– Я по дороге сюда ваш пост просмотрел - аж стыдно за вас стало, честное слово. Благодарите судьбу, что никто из широкой публики сей опус не прочтет... Поднимайте их и выводите.
Нас поставили на ноги, напялили на головы мешки, вывели наружу и помогли подняться по невидимым ступеням короткой и крутой лестницы. Хлопнула дверь, щелкнул замок, загудел мотор. Мешки и наручники с нас тут же сняли, усадили на стулья, и большой, без окон, фургон мягко тронулся с места. Мы оказались где-то в его средине - сзади на широких откидных сиденьях развалились тяжеловооруженные ребята в разгрузочных жилетах, наколенниках, налокотниках и прочей боевой сбруе. Это были не те же самые, что штурмовали магазин, - намного круче, как мне показалось. Они почти не двигались, совсем не разговаривали, и выглядели командой биороботов-убийц, временно переведенных в спящий режим за ненадобностью. Впереди сидели за компьютерами несколько мужчин и женщин в форме, похожей на эсэсовскую. Работали они так спокойно, словно находились в офисе. Напротив нас устроился человек в сером костюме и тех самых кожаных туфлях.