Солнце цвета крови
Шрифт:
— Кто же он? — поинтересовался Ивар.
— Если бы я знал! — вздохнул эриль. — Если бы…
Что хотел сказать Арнвид Лысый, так и осталось загадкой, его слова потонули в скрипе распахнувшейся двери. В гостевых покоях появился рыцарь Кэй, успевший сменить боевые латы на парадные. Грудные пластины его панциря были так начищены, что от сияния стало больно глазам.
— Прошу следовать за мной, — неприязненно глядя на викингов, объявил брат короля. — Вас ожидают на пиру!
Пока они шли по длинным сводчатым коридорам, Ивар неожиданно поймал себя на мысли, что ему неприятно находиться в этих стенах, в рукотворном каменном мешке,
Ивар предпочел бы палубу драккара, некогда казавшуюся такой неуютной.
В зале, где их принимал конунг Бретланда, расставили столы и лавки. Белоснежные скатерти, свисавшие почти до самого пола, были полностью скрыты блюдами и кувшинами. Чего тут только не было: кабаньи туши, зажаренные так искусно, что громадные звери казались живыми, соседствовали с печеной форелью, вываренная в меду зайчатина — с копченой олениной. Мясо и только мясо — пища мужчин…
Едва густой резкий запах коснулся носа Ивара, как в желудке молодого викинга оглушительно квакнуло, а слюна потоком хлынула в рот, вынудив судорожно сглотнуть.
Вопреки ожиданиям, северян не посадили за отдельный стол, а просто втиснули среди прочих гостей по правую руку от Артура. Хорошо был виден сам конунг Бретланда в роскошных черных, шитых золотом, одеждах, его ближние рыцари и прекрасная золотоволосая женщина, живо напомнившая Ивару Рангхильд.
При воспоминании о бывшей возлюбленной ему вдруг стало плохо, очень плохо. Сердце пронзила неожиданная боль — как она там? Может быть, отец уже выдал ее замуж…
— Поднимем кубки! — Могучий голос прокатился по залу, отвлекая Ивара от грустных мыслей. Вскинув глаза, он обнаружил, что конунг Бретланда поднял золоченую посудину на тонкой ножке и что его примеру последовали все остальные. Молодой викинг поспешно схватил стоявший рядом кубок из простого олова. Из него пахло крепким пивом. — И выпьем за наших гостей, доблестных воинов, прибывших с далекого севера!
При этом глаза Артура как-то странно сверкнули, на миг наполнившись смущением, но волна приветственных криков прокатилась по залу, и Ивар отвлекся. Все еще испытывая в сердце тупую боль, он погрузил губы в горький, пахнущий хмелем напиток. Когда же зубы его вонзились в пряное, истекающее соком мясо, то последние остатки тоски в панике бежали.
Преимущество молодости — невозможность долго печалиться, если вокруг все хорошо.
Трещали кости в молодых зубах, с плеском лилось в кубки пиво из кувшинов, а Ивар потихоньку осматривался. В зале присутствовали в основном мужчины, хотя попадались и женщины. Свет десятков факелов, которые были развешены на стенах, дымили и потрескивали, мягко стекал по золоту и серебру украшений, заставляя сверкать драгоценные камни.
— Не потешат ли гости хозяина? — Голос Артура легко перекрыл звуки пира. — Я знаю, что с вами есть мудрый бард, знающий сказания. Пусть он споет что-либо…
— Как он меня назвал? — тихо пробормотал Арнвид, вставая. Вслух же эриль, вежливо поклонившись, сказал: — Отчего же не спеть? Поведаю я вам про величайшего из героев Северных Земель, Сигурда Убийцу Дракона Фафнира…
Он прокашлялся, и голос его из скрипучего и противного, стал звонким:
Давно это было, — Сигурд-воитель, юныйЗнакомые с детства слова «Песни о Сигурде» лились мимо, не задевая слуха, а Ивар продолжал внимательно вглядываться в людей, сидящих за королевским столом. Годы жизни в качестве батрака приучили его к мысли: по выражению лиц тех, кто считает себя выше других, можно многое понять и, если получится, вовремя скрыться с глаз, избегая наказания, или попросить о милости, которой в иной момент не дождешься.
— Позвольте помочь вам. — Тихий голос прозвучал неожиданно, и Ивар едва не вздрогнул. Повернул голову и столкнулся с безмятежным взглядом ярко-синих, словно васильки, глаз.
Как самому младшему, Ивару досталось место с краю, и по правую руку от него разместился один из рыцарей. До сего момента молодой викинг не обращал на него внимания, и, как выяснилось, зря.
— В чем же? — спросил Ивар, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его смущения.
— При столь внимательном разглядывании, — рыцарь, довольно молодой, с вычеканенным на панцире гербом в виде когтей, понимающе улыбнулся, — вам будет интересным знать, кто есть кто в Камелоте. Мое имя — Увейн сын Уриенса, или же Увейн Рыцарь Льва.
— Ивар, сын Ивара, — слегка смущенно отозвался молодой викинг. — И мне на самом деле интересно, кто есть кто.
— Рядом с королем его супруга — прекрасная Гвиневра, — сердце Ивара чуть кольнуло, — и его советник — друид Мерлин. Прочие — двенадцать рыцарей, сидящих за Круглым столом.
— А кто вон тот белобрысый, что поглядывает на королеву, как мышь на сыр?
— Ланселот Озерный, — одними губами прошептал Увейн. — Первый боец королевства, но который, как предсказал Мерлин, нас всех погубит…
— А там кто? — И Ивар кивнул в сторону стола напротив, за которым в окружении воинов восседали две женщины с одинаково пронзительными серыми глазами и смоляными волосами без следов седины. Они не были молоды, но от статных, налитых фигур веяло сладострастием.
— Это, — губы Рыцаря Льва тронула тонкая усмешка, — Моргана и Моргауза, единоутробные сестры короля Артура. Обеим ведомо злое колдовство, и, кроме того, Моргана — моя мачеха.
— А… — начал было растерявшийся Ивар, но тут Арнвид закончил петь и был награжден дружным одобрительным гулом.
— Благодарю тебя, бард, — проговорил Артур. — Песня твоя согревает сердца и дарует веселье. Но в чем еще искусны мужчины северных стран, кроме пения?
— Во всем, — ответил Хаук, который, судя по порозовевшим щекам, был изрядно пьян.
— Отлично. — Хозяин Камелота улыбнулся, сверкнув белыми, как мрамор, зубами. — Не потешиться ли нам тогда воинскими состязаниями?
— Почему нет? — Конунг поднялся, стройный, широкоплечий, и тряхнул волосами. — С чего начнем?
— С поединка! — Ивар увидел, как чуть шевельнулся бывший до сих пор неподвижным старый Мерлин, как непонятная ярость исказила его почти мертвое доселе лицо. — Между лучшим нашим бойцом и лучшим вашим! Ланселот, ты готов?