Солнце цвета крови
Шрифт:
Пылающие белым глаза, казалось, готовы были прожечь в Иваре две дыры. Старцы смотрели мрачно, но в их взглядах молодой викинг чувствовал удивление.
— Ты оказался куда ловчее, чем я думал, человек, — проговорил Правитель после паузы. — И если бы не меч, некогда изготовленный самим Гоибниу, то был бы ты уже мертвее, чем Балор!
Ивар не знал, кто такие Гоибниу и Балор, но на всякий случай ухватился за светящееся лезвие крепче.
— Нам передали твою безумную просьбу. — По прозрачной короне пробежала вереница слепящих вспышек. — И даже меня, видавшего
Сказано это было таким тоном, что Ивар понял: все, торговаться бесполезно, грози он сломать хоть все мечи во владениях сидхе. В сердце разлился мертвенный холод, сквозь который с трудом удалось ощутить слабое торжество — все же он настиг неуловимую добычу, пусть даже и ценой своей жизни…
— Хорошо, — услышал он собственный голос, который почти не дрожал, — поклянись мне, Правитель, что не причинишь мне вреда и выпустишь наверх!
— Клянусь честью своей и всего народа моего. — Властелин улыбнулся, и от этой улыбки мороз прошел по спине Ивара. — С тебя я клятв брать не собираюсь. Просто пообещай, что к завтрашнему закату будешь у нашего Холма, а на протяжении дня никому не расскажешь, что видел здесь, под землей!
— Обещаю, — кивнул Ивар.
— Вот и хорошо. — Правитель протянул огромную, как лопата, ладонь. — А теперь отдай меч!
Ивар сделал шаг и подал дрожащий, точно от радости, клинок рукоятью вперед. Правитель принял его осторожно, словно младенца, со странной улыбкой взвесил в руке, а затем попросту швырнул себе за спину.
Фиахра с радостным ревом поймал оружие, и оно победно засияло в его мускулистой, толстой, как бревно, руке.
— Вылезай из клетки, — сурово проговорил один из стариков в белом, — ведь ты не думаешь, что мы выведем тебя на поверхность вместе с ней?
Он стоял на склоне холма, ошеломленно моргая, и никак не мог поверить в то, что вернулся из подземелий живым. Рядом высилась темная туша стреноженного зверя. Свежий ветер, невыразимо вкусный после воздуха подземелья, овевал лицо, далеко в вышине светились звезды. Ночь, судя по занимающемуся на востоке зареву, близилась к завершению.
— Кто тут? — раздался из темноты злой вскрик.
Затрещали кусты, и на открытое место выбрался воин с натянутым луком в руках.
— Это я, Нерейд, — отозвался Ивар, чувствуя, что безумно рад видеть рыжеволосого насмешника. — Это я!
— Ивар? — воскликнул тот потрясение. — Не может быть! Или ты морок?
Поднялся шум, притащился разбуженный Арнвид. Он долго таращил сонные глаза и наконец изрек:
— Не морок это, он самый и есть!
— Это радует, — спокойно сказал Хаук, такой бодрый, словно и не спал только что. — Осталось лишь выяснить, откуда он взялся и где добыл зверя?
Лицо конунга в предрассветном сумраке казалось бледным, точно у мертвеца, глаза смотрели вопрошающе.
— Я не могу этого сказать, — произнес Ивар, запинаясь. — Те, кто живут
— Я же говорил, что там кто-то живет! — обрадовался Арнвид. — Вот только чары их оказались не по зубам даже мне! А как ты попал внутрь? Тебя утащили?
— Ты что, не понял, — Хаук жестом остановил поток словоизвержения эриля, — что вечером Ивар уйдет от нас и больше не вернется?
Арнвид застыл, разинув рот. Нерейд стоял с вытянувшимся лицом, в глазах было горестное недоумение.
— А может, ну их? — проговорил он нерешительно. — Ускачем по-быстрому. Что они, за одним тобой гоняться будут?
— Я обещал! — ответил Ивар, стискивая зубы. Горько было видеть соратников, зная, что вскоре расстанешься с ними навсегда.
— Он дал слово, — тихо проговорил конунг, — и никто не должен мешать его исполнить. Впрочем, у нас есть время до вечера. Нужно решить, что делать со зверем. Кстати, почему он молчит?
— Думаю, если увести его с холма, то он опять начнет лаять, — пожал плечами Ивар. — Хотя без этого спокойнее…
— Живой мы эту тварюку до Камелота не дотащим, — задумчиво сказал Хаук. — Остается одно — доставить по кускам!
— А Артур не будет против? — спросил Арнвид, озабоченно почесывая лысину.
— Даже если и будет, то что? — презрительно скривил губы Нерейд. — И кроме того, он про то, что зверя надо привезти живым, ничего не говорил!
— Шкуру сдерем, а голову отрежем и закоптим, — принял решение конунг. — Ивар, чего стоишь как на празднике? Давай помогай!
В горле першило, точно наглотался пепла, в глазах стоял туман. Ивар чувствовал себя так, словно провел у костра, над которым коптилась отрубленная секирой Вемунда огромная змеиная голова, как минимум год. Запах дыма впитался в одежду, кожу покрыл слой копоти.
Рядом, подтаскивая свежие ветви, суетился такой же измученный Нерейд. Лицо его почернело от сажи, рыжие волосы потемнели, и на этом фоне дико сверкали белки глаз.
— Хватит вам! — Голос Арнвида, донесшийся откуда-то из-за спины, показался приятнее, чем пение валькирий. — Пойдемте ужинать…
Ивар повернулся, ощущая, как гудит голова и болят от недосыпа глаза, двинулся к другому костру, где на углях с шипением жарились огромные куски мяса. Неподалеку, растянутая на колышках, сушилась пятнистая шкура, которой можно было бы покрыть дом.
Светило медленно катилось к закату. Кончался день, последний день Ивара на земле, среди людей. О том, что с заходом солнца придется вернуться к холму, который темнел неподалеку могильным курганом, он старался не думать, но сердце время от времени подпрыгивало, давая сбои, а горло горестно сжималось.
— Пахнет, как оленина! — проговорил Вемунд, облизывая губы широким, точно лопасть весла, языком. — Сейчас попробуем, как на вкус!
Он ухватил здоровенный, истекающий соком ломоть, вонзил острые зубы. Из недожаренного мяса брызнула кровь. Прочие викинги, более осторожные, ждали затаив дыхание.