Солнце цвета меда
Шрифт:
– Кривичи, – с отвращением сказал Лычко, сидящий на корточках возле одного из трупов.
– Кто? – не понял Ивар.
– Одно из кривичских племен, – пояснил Лычко, поднимаясь на ноги. Лицо его было красное, злое. – По щиту и шлему видно. Да и из луков так метко только они стреляют. От этого и название пошло – один глаз прищуривают, когда целятся.
– Это все интересно, – Ивар не оценил новых знаний, – но зачем они нашего эриля умыкнули?
– Эриля? – Лычко наморщил лоб, лицо его украсила недоверчивая ухмылка. – Это Ингьяльда? Надо же, я слышал, что в этих местах какой-то
– Что за князь? Всех кривичей?
– Нет, местный, – пояснил Лычко. – Кривичи, как и словене, и тиверцы, – громадные союзы, в каждый входит несколько десятков разных племен. У каждого свой князь, свои воины, объединяются только ради того, чтобы отбить врагов или самим напасть на соседей…
– Это как? – Подобное звучало дико, как если бы жители Трандхейма пошли войной на обитателей Уппленда. Да, и в Северных Землях случались свары между конунгами, но они решались схваткой дружин.
– А так просто. – Голос Лычко стал грустным. – Если бы мы, славяне, объединились, то завоевали бы весь мир, дошли бы до Царьграда и Багдада… Но вместо этого рвем друг другу глотки, словно бешеные волки – чужаков нетерпим, но соседей ненавидим люто. Кривичи воюют со словенами, для вятича нет более лютого врага, чем северянин, а поляне спят и видят, как будут жечь дома тиверцев, мять их жен, уводить в полон детей… И внутри многих союзов кипят кровавые свары: решают, кому быть главным племенем, чей князь сильнее!
– И у вас так же?
– Нет, у нас на юге Степь, с ней можно бороться только объединившись. – Лицо русича потемнело от злости. – Да и Бузислав не дает воли, смутьянов давно перевешал на потеху воронам! А здесь каждый хозяин лесного угла мнит себя светлейшим князем…
– Как тот, кто спер нашего эриля? – Ивар в изумлении крутил головой. Что ни земля – свои нравы. В Бретланде рыцари расшибают лбы и доспехи ради женских платков, в царстве песка, что лежит далеко на юге, не пьют хмельного, а здесь, среди леса, такого дикого, что и медведь заблудится, сражаются не на жизнь, а насмерть только из-за того, что живут рядом.
– Да, – кивнул Лычко. – Зорян, подойди. Расскажи, что ты слышал о князе Ярополке…
Высокий воин с пышными пшеничными усами отделился от прочих дружинников. В его синих глазах стояла горечь – явно потерял в бою друга.
– Я служил в этих местах, у предыдущего князя. А нынешний – сын его – после смерти отца заявился, брата умертвил и сам воссел на престол. Оборотень он, сказывают, – мрачно пророкотал Зорян. – Чары злые ведает, к черным богам взывает, всех волхвов в своих владениях вывел.
– Так, значит, волхвов ему мало, эрилей подавай, – Лицо Ивара перекосила нехорошая ухмылка. – Не знает, с кем связался, тварь! Вздумал бодаться? Получит по рогам!
– Ты что замыслил? – встревожился Лычко, взмахом Руки отпуская дружинника.
– Надо Ингьяльда выручать, – буднично ответил Ивар. – Любого воина можно заменить, но без эриля нам придется туго. Кто будет слагать саги, хвалебные висы складывать, лечить, наконец?
– Ты спятил? – Глаза русича округлились как у филина, завидевшего мышь. – Твоего эриля утащили во
– Посмотрим, чья удача больше. – Ивар равнодушно пожал плечами. – Ты можешь двигаться дальше, а я своих не бросаю. Либо вытащу Ингьяльда. либо просто перережу глотку этому колдуну, Многие спасибо скажут.
– Ты же совершаешь глупость! Ради одного человека готов пожертвовать собой и всей дружиной!
– Конунг должен иногда совершать глупости. – Ивар выглядел спокойным, словно не на него накинулся рассерженный русич. – Главное, чтобы он сам потом за них отвечал.
– Разрази меня Перун! – Лычко почти кричал. Дружинники оглядывались на него с недоумением. – И зачем я связался с этими сумасшедшими варягами?
Он неожиданно махнул рукой и залихватски улыбнулся:
– А, ладно! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Придется пойти с вами, а то пропадете, ведь тут не море! Эй, – русич повернулся к своим воинам, – разбивайте лагерь!
– Если мы не вернемся через десять дней, – Ивар глядел прямо в глаза Эйрику, которого вновь оставлял вместо себя, – идите вдоль реки на север. Доберетесь до Хольмгарда, там выбирайте нового конунга.
– Почему не берешь нас с собой? – обидчиво выкрикнул кто-то из молодых викингов.
– Силой Иигьяльда не освободить, – вступил в разговор Лычко. – Кривичей все одно будет больше, даже если мы пойдем все. А маленькому отряду легче спрятаться. Волчья шкура не поможет, примерим лисью!
Сам русич отобрал всего двоих дружинников – Зоряна и еще одного, низкорослого и молчаливого, чьего имени Ивар еще не успел узнать. Конунг взял Дага, который в любой чаще что птица в небе, Нерейда и Сигфреда.
– Не сомневайся, конунг, все исполню, – медленно ответил Эйрик.
– Надеюсь, – буркнул Ивар и повернулся к Дагу, который едва не приплясывал от нетерпения. – Пошли.
– Старайтесь шагать как можно тише, – предупредил Зорян, – кривич в лесу за версту слышит, Если будете топать словно лоси в гон, дойдем только до первой засады!
Сам скользил меж стволов бесшумно, точно лосось в воде. Не отставал от него и Даг. Прочим викингам приходилось хуже, под ногами предательски трещали сухие ветви, кусты норовили зацепиться за одежду, ткнуть в лицо раскоряченными лапами. Ивар с ужасом подумал о том, как грохотали бы они, если бы облачились в кольчуги и шлемы.
Лес тянулся темный, дремучий. Стволы елей высились в полумраке серыми колоннами, на разлапистых ветках покоились настоящие сугробы хвои. Под кронами стояла духота, на потную кожу налипали иголки, паутина, еще какая-то гадость.
Запах прелого дерева вызывал отвращение.
– Тихо! – шикнул Даг. Ивар замер, ощущая, как грохочет в груди сердце, готовое выдать хозяина.
Впереди, среди стволов, возилось что-то тяжелое, огромное. Слышалось сопение, удары, точно громадным веслом хлопали по земле. Затем затрещали деревья, гигантская туша двинулась в сторону, прошла в нескольких шагах. Затаившихся воинов обдало мерзкой вонью.