Солнце для холодного неба
Шрифт:
Мне хотелось стереть эту ухмылку с лица. Она просто наслаждается моими мучениями! На руки было страшно смотреть: на них были больший ожоги с кровью, которая медленно стекала па ладоням и пальцам.
– Почему я?
– Очень просто. Ты же единственная внучка у бабушки, любимая дочка своих родителей. Почему бы им не познать ту боль, которую испытала я?
– она закинула ногу на ногу и продолжала наблюдать, как я уже стону от боли.
Я не могла избавиться от линий. Не могла избавиться от боли. Неужели я умру? Вот так,
Я вспомнила своих родителей, Тсуну, Кэйташи под дождем и зонтом, Акайо с его "я заставлю тебя ползать на коленях". Кажется, я не встречусь с Реборном. Ну и ладно, аниме посмотрела, этого тебе хватит же, Саэ?
Мой взгляд упал на заголовок листа. Глаза сами опустились ниже. Хм, и почему я не удивлена? Заказ на убийство Акияма Саэки?
– Осталось полторы минуты. Страшно умирать? Боишься?
– вопросы звучали с издевкой.
Мне еще больше хотелось ей врезать, но у меня не было сил даже пошевелиться. Дикая боль утомляла, да еще и слабость сверху навалилась.
– Мне всегда было интересно узнать, о чем человек жалеет перед смертью, - Наоку встала, подошла ко мне и присела на корточки.
Я не могла узнать в этом человеке ту самую Наоку, которая всегда подкармливала меня, смеялась рядом и поддерживала после тяжелых тренировок. Жалела ли я о чем-то? Это звучит странно, но нет. Мне нечего терять. Боль от потери моих родителей утихла, Тсуна дальше без меня спокойно заживет. Денег нет, должности нет.
– Ни о чем. Мне нечего терять, - честно ответила.
Какая разница, скажу честно или солгу? Кажется, кто-то говорил, что самые опасные люди - это люди, которым нечего терять, а получилось наоборот. Не пыталась ничего изменить, терпела все, старалась быть послушной девочкой, что, правда, не всегда удавалось.
Я не помню, как лицо Наоку сменилось обеспокоенным лицом Горо-сана.
Горо-сан сидел рядом с незнакомой мне женщиной и держал на руках голубой сверток. И он, и женщина радостно улыбались и нежно смотрели на родившегося ребенка
Сын, значит, у него родится. Надо сказать ему что ли.
– Сын, - прохрипела я.
– У вас родится сын.
Не знаю, правда это или нет. Но хоть перед смертью что-то хорошее сделаю, обнадежу человека. Мне что-то говорили, но я ничего не слышала и по губам разобрать не могла.
...Десять...
В голове словно запустился таймер, отсчитывающий время, сколько мне осталось.
Девять... Восемь...
И все же хотелось бы узнать, каким могло быть у меня пламя, если оно было.
Шесть... Пять...
Я закрываю глаза и чувствую, что боль утихает. Ей на смену приходит чувство расслабленности и легкости.
Три... Два...
Так тепло. Так хорошо. Вот бы вечно
"Анюта, запомни, в мире выживают только сильнейшие. Слабых ломают, растаптывают. Будь сильнее, уверенней в себе! Никогда ни перед кем не прогибайся. Об тебя просто тогда будут вытирать ноги. Жизнь - штука жестокая и сложная, поэтому учись давать отпор. Нет, я не имею ввиду бить всех направо и налево. Надо уметь твердо отвечать "Нет" и постоять за себя, если придется, кулаками. Таков закон жизни, и чтобы тебе не говорили про людей, про общество, ты помни о моих словах" - слова мамы звучали равномерно и строго.
Они оттесняли другие мысли, которые я уже и не помню. Я всегда стремилась быть сильнее. Пускать на самотек те же обзывания нельзя, надо раз врезать, и тогда человек начинает задумываться.
– Месть, - оглушено звучало слово, произнесенное Наоку.
Жизнь - не игрушки, за жизнь надо бороться. Хочу я жить? Все же да. Кто не захочет жить? Как же долго длится одна секунда. Кажется, будто вечность прошла.
Воздуха! Мне не хватает воздуха! Снаружи меня что-то сильно сжимает, мешает сделать движение и душит. Не хочу! Уберите это от меня! Я не хочу... Меня никто не слышит...
Я чувствовала, как тепло начало распространятся по всему телу. Давление медленно уменьшалось. Надо больше. Как в забитой трубе надо усилить напор и тогда грязь под давлением уйдет. Надо, чтобы это тепло резко, как спичка, вспыхнуло и убрало давление.
Чем жарче становилось, тем легче было дышать и двигаться. Еще, еще, еще!
"Получилось", - облегченно выдохнула я, несмотря на то, что чувствовала себя как в огне.
Жар окутывал с ног до головы, но я не чувствовала его тяжести, как это бывает при высокой температуре.
"Жива" - мысль, словно кем-то навеянная, сначала принялась мной холодно, но чем больше вникала в смысл, тем больше понимала важность одного слова.
Жива. Я жива! Как же мало мне нужно для полного счастья!
Глава 10. Последствия.
Жар не желал уходить, и я этого не хотела. Я знала, что это ощущение неправильное, но оно было таким... родным и теплым. Как будто все это время я жила на Северном полюсе без огня, а потом кто-то разжег костер и согрел меня.
Я стояла и смотрела на маленький огненный шарик, витающий воздухе. Он то поднимался, то опускался на несколько сантиметров. Я сделала шаг вперед. Что-то внутри говорило, мол, протяни руку, коснись этого шара.
Сделала еще два шага. Шар не сдвинулся с места: он продолжал качаться в воздухе. Я подношу руку к огню и чувствую лишь слабое тепло. Я замерла в нерешительности. Что будет, если я его коснусь? Обжигаться не хотелось, но и другого варианта не вижу. Рука касается шара и проходит сквозь него.