Солнце для холодного неба

Ани Лайт

– Саэ, отойди от этого мон...
– воспитательница осеклась.

По интонации не сложно было догадаться, что она назвала его монстром. Это она про Тсуну? Савада напрягся и сжал кулаки. Если бы меня так назвали, я бы... Я не знаю, что сделала, но обзывать так человека - это верх подлости! Меня тоже по-всякому обзывали, но не до такой степени. Даже простая "коза" и "дура" были обидными, а тут "монстр"! Злость начала возвращаться.

Я подвигаюсь к Тсуне и касаюсь рукой кулака. Мальчик вздрагивает, разжимает кулак и ошаренно смотрит

на меня.

– Какое право вы имели его так обозвать?
– стараюсь говорить спокойно, но злость все равно проскальзывает.

Если он тебя так достал, то почему ты работаешь в детском саду?

– Ты не знаешь, кто он. Ты не знаешь, что он сделал, этот...

Я не желаю слушать, как обзывают ребенка, поэтому криком прерываю Рэирин:

– Хватит! Мне плевать, что он сделал, но это не повод так его обзывать. Я поражаюсь, что такие люди как вы учат детей!

– Саэ, - рядом раздается растерянный голос Тсунаеши.

– Я не знаю, как ты смог запудрить мозги бедной девочке, но я не позволю тебе воспользоваться ею!
– зарычала воспитательница в сторону Савады.

Перепалка начала набирать серьезные обороты. Как бы до рукоприкладства не дошло дело.

– Рэирин-сан, я сама буду решать, с кем мне общаться. Пошли отсюда, Тсуна, - хватаю мальчика за руку и веду к выходу.

Сейчас больше всего хотелось кому-нибудь врезать. Сволочь! Как она могла вообще так его обзывать? Как она вообще здесь работает? В садик вызвали мою маму. Странно, что Нана не пришла. Чем она так занята, что не приедет решать проблемы ребенка?

Рикана, увидев мои полыхающие злостью глаза, нахмурилась и первым делом поинтересовалась у нас, что случилось. И я ей все рассказала: как с меня деньги требовали, как воспитательница ничего не предпринимала и как она обозвала Тсунаеши. Теперь мама была зла. Сказав сидеть здесь, она направилась в кабинет заведующей.

– Спасибо, - шепчет Савада на ухо после того, как родительница скрывается за дверью кабинета.

– Да что она возомнила!
– прикусываю язык, чтобы сдержать поток нехороших слов.

Следующие минут пятнадцать мы молчали и слушали крики мамы. В карамельных глазах я увидела грусть. Его мама не пришла, решила проигнорировать проблемы сына. Я отчетливо слышала, как Фудзуки звонила Нане.

– Пойдемте отсюда, - говорит мама, выйдя из кабинета и беря каждого из нас за руку.
– Перевести в другую группу отказались, а менять садик сейчас нет смысла: осталось чуть больше месяца до выпуска, а там в школу.

В школу? В первый класс? Круто, особенно если знаю программу десяти классов. Японский я худо бедно знала, читала спокойно, наверное, бонус дали, а вот с письмом были некоторые проблемы. Думаю, в первом классе нас будут этому учить.

Дома нас накормили обедом, и мама пошла к Нане. Тсуна ушел вместе с ней, предупредив, что через три минуты вернется. А я пока чай попью, что-то пить захотелось. Делаю глоток.

– Саэ, -

окликнул меня Савада, и я поворачиваюсь.

В руках Тсунаеши находился небольшой ножик, на котором можно было заметить несколько алых точек. Высохшая кровь. Я выплевываю жидкость на стол и кашляю. Откашлявшись, снова оборачиваюсь и смотрю на выжидающие глаза друга.

– Это что?
– спрашиваю я, разглядывая нож.

Убить он им не убил, а вот поранить мог запросто. Но зачем он его сюда притащил?

– Меня прирезать пришел, чтобы не доставала лишний раз?
– срывается с губ колкость.

– Ты не боишься?
– сухим тоном спрашивает он.

– А должна?
– ставлю чашку на стол и встаю со стула.
– Надо его спрятать, а то вопросов потом не оберешься.

Уголки губ на лице Тсунаеши приподнимаются, и в карамельных глазах я вижу теплоту. Хороший друг поможет вынести мусор, а настоящий - вынести и спрятать труп, разве не так? Я не умею быть просто другом, если нужна помощь, я помогу, и неважно, что для этого нужно сделать.

А если честно, то что-то мне это все напоминает. Очень сильно напоминает.

Глава 3. Обещание и знакомство с Савадой Иемицу

– Ты ничего не хочешь спросить?

– Шутка или...
– не заканчиваю мысль. Уверена, он догадывается о смысле последнего слова.

На мое шестнадцатилетие друзья решили меня разыграть. Пока родители гуляли по небольшому поселку, мой друг вбежал во двор с огромными от ужаса глазами и протянул окровавленный ножик, заявляя, что кого-то сильно ранил. Я вместе с двумя подругами не на шутку перепугалась, пока двое парней, за исключением Юры с ножом, сидели с задумчивыми лицами и думали, что делать.

С одной стороны, было совершено серьезное ранение, по хорошему, нужно было вызвать полицию, с другой - это был друг. Когда я предложила нож замотать, где-то тихонько закопать, молчать об этом инциденте и сменить немного внешность, дабы избежать опознания, Юра достал тряпку, вытер, как потом оказалось, краску и торжественно вручил его мне. Это была коллекционная модель кинжала. Правда, после такой шутки я долго бегала по всему двору с врученным подарком и грозилась прирезать горе-шутника.

Тсуна молчит. Я подхожу к нему и смотрю на оружие. Как и думала, краска. Если присмотреться хорошенько, то можно заметить, что она немного светлее настоящей крови. Скрещиваю руки на груди и выжидающе смотрю на еще одного горе-шутника.

– И?
– тяну я.

– Шутка, - выдыхает Савада и как-то слишком счастливо улыбается.
– А как ты догадалась?

– По цвету, - отвечаю я и иду за стаканом воды.

Интересно, где они вычитали про этот прикол? В каком журнале, газете?

– А если бы это была кровь, ты бы... Ауч, - кричит Савада и недоуменно смотрит на меня.