Солнце доктора Бракка
Шрифт:
Она не дала ему договорить, притянула к себе и поцеловала. Часы на башне пробили одиннадцать.
Бракк закурил сигару.
— Мне пришла в голову одна мысль, — нерешительно сказал он. — Мне хочется зафиксировать ее. Нужно сделать небольшой расчет.
Когда Бракк закрыл за собой дверь кабинета, Вера прошла в спальню, зажгла лампу на ночном столике и разделась.
Она вытянулась, подложила руки под голову. Свет мешал ей, она опустила абажур, потом взглянула на пустую постель рядом. Невольно потрогала ее рукой.
Повинуясь внезапному порыву. Вера вскочила. Надела ночные туфли и осторожно открыла дверь. Прислушалась. Тишину не нарушал ни один звук. Тогда она зажгла торшер, подошла к книжной полке, оглядела ряды книг, затем вынула технический справочник и вернулась в спальню. Прилегла и стала перелистывать толстый том. «Электростанция атомная», — прочла она вполголоса. Нет, чтобы разобраться в этом — мало прочесть один раз. Она переворачивала страницы: «П»… «Г»… Полупроводники. Германий, селен, кремний… бывают также соединения металлов с неметаллами, как-то: окислы или сульфиды… Никогда ей этого не понять. Она закрыла глаза.
Когда в спальню вошел Бракк, Вера все еще держала раскрытую книгу. Она спала, чуть приоткрыв рот, будто улыбалась. Вернер осторожно вынул книгу у нее из рук.
Свенсон, капитан экспедиционного судна «Гидра», беспокойно шагал по своей каюте, заложив руки за спину. Вдруг он остановился посреди каюты и поднял голову, прислушиваясь к приближающимся шагам. Раздался стук в дверь. Вошел судовой врач.
— Все в порядке, капитан. Парень почти здоров.
Врач опустился в кресло.
Капитан недоверчиво посмотрел на него.
— Ну, и когда, вы думаете, он снова сможет надеть скафандр?
— Если бы это зависело от негр, он хоть сию минуту вернулся бы к работе. Но это, разумеется, невозможно. Я уложил его на двенадцать часов в постель. А там будет видно.
Врач налил рюмочку коньяку и осушил ее одним глотком.
— Да, капитан, этому парню не повезло. Чертовски коварная штука. Последствия сказываются иногда через много часов.
— Вы хотите сказать?..
— Ничего я не хочу сказать, — перебил врач. — У водолаза Хандке исключительно крепкий организм, отличное здоровье. Он быстро справится с приступом глубинной болезни.
Капитан снова принялся шагать по каюте.
— Мы лежим на дне уже девять дней. Над нами тысяча двести шестьдесят семь метров воды и еще несколько метров льда. — Он приложил руку ко лбу, тряхнул головой. — По левому борту почти пятиметровая пробоина. Пять метров, доктор! И надо же так случиться, что она образовалась именно там, где находятся балластные цистерны! Как это могло произойти? Мы находились на глубине всего тридцати метров. Локатор дал предупредительный сигнал. Лодка остановилась, но было уже поздно…
Капитан Свенсон замолчал и зажал уши, словно вновь услышал
— Вот где мы лежим! Неужели здесь действительно есть остров? И мы наткнулись на его подводную часть?..
Маленький худенький доктор пожал плечами.
— Вероятно, капитан. Иначе трудно объяснить аварию.
— Ничего не понимаю. Черт меня подери, все это произошло слишком быстро. Остров… здесь, в центральной части Полярного бассейна… невероятно!
Врач встал и, засунув руки в карманы белого халата, подошел к капитану. Бросив взгляд на дверь, он сказал вполголоса:
— Меня беспокоит профессор Кушицкий. Вчера я обратил на него внимание. Он стоял в проходе у маленькой ниши со счетчиком Гейгера. И вид у него был, как у собаки, которая доверяет только собственному носу. Он буквально обнюхивал прибор, словно чуя радиоактивность.
— Профессор Кушицкий?.. — удивился капитан. — А мне казалось, что он всегда в прекрасном настроении. После обеда еще раз приглашу всех в кают-компанию и поговорю о нашем положении:
— Да, капитан, это разумно. Слово ободрения часто действует лучше лекарств.
Врач направился к двери.
— Постойте, доктор, я пойду с вами. Хочу поговорить с Хандке.
Хандке, машинист и водолаз, лежал на койке и листал иллюстрированный журнал. Он был единственным больным на судне. В продолговатом помещении, освещенном лампами дневного света, стояли еще четыре пустые койки. Стены, окрашенные под слоновую кость, отражали свет. Казалось, что лазарет залит солнцем.
Увидев капитана, Хандке приподнялся и сел на койке.
— Ну, Хандке, как дела?
— Спасибо, капитан, чудесно. Если бы вы разрешили мне…
Врач предостерегающе поднял руку.
— Теми, кто лежит здесь, распоряжаюсь я. Двенадцать часов отдыха! И, пожалуйста, без пререканий.
— Ну вот, слышите, Хандке? Тут уж ничего не поделаешь. Не в моей власти разрешить вам приступить к работе. Скажите, приходилось ли вам в вашей водолазной практике переносить такой приступ глубинной болезни?
Хандке помолчал.
— Собственно… да. В самом начале моей работы. Я был еще молод и порядком самонадеян. Тогда я получил хороший урок. Но сейчас… на этот раз я не проявил никакого легкомыслия, капитан. Плохо действовал автоматический клапан. К сожалению, я заметил неисправность слишком поздно.
— Да, к сожалению, — тихо повторил капитан. — Это большой удар для нас. Теперь жизнь нас всех зависит от вас и вашего товарища. Сколько времени понадобится вам, чтобы заделать течь.
— Три, может быть, четыре дня. Конечно, если ничто не помешает.