Солнце и Луна
Шрифт:
Вечером мы долго рассказывали любознательному Павлу о приеме, после чего все разошлись по спальням, а я отправилась на судьбоносную встречу в сопровождении служанок, способных в случае необходимости вступить в бой. Надеюсь, до такого не дойдет, но лучше предусмотреть все варианты, особенно когда дело касается вспыльчивых южан.
Он уже сидел в беседке, неотрывно глядя на звезды. Мои драконицы встали таким образом, чтобы не пропустить незваных гостей, хотя в удаленном уголке нашего парка никого не должно быть в это время.
— Красиво, — произнес Яман Парс. — Мириады звезд, такие далекие, холодные, но вечные и
Это правда, каждую ночь звездный свет заряжает нас энергией, давая практически неограниченную силу. Здесь и кроется корень всех наших бед: чем больше могущества — тем неуемней становится аппетит. Границы дозволенного стираются, делая недопустимое допустимым.
— У меня есть важный разговор, он касается вашей покойной сестры.
Его лицо не дрогнуло, но я уверена, что он не желает об этом говорить. Однако же время настало, я все для себя решила, и была намерена довести дело до конца, пусть мои слова и приведут к новым неприятностям.
— Скажите, госпожа Тобольская, — он сощурил глаза. — Почему вы не отправились на север вместе с королевой Аделин? Я так понял, она специально вызвалась сопровождать учеников, чтобы там подстроить гибель моей племянницы, еще и Беломорских по возможности в этом обвинить, верно?
— Верно, но в присутствии господина Ярогнева у нее ничего не выйдет, готова поспорить.
Яман Парс хмыкнул.
— Я тоже об этом говорил, он — достойный мужчина. Туана вообще молодец: сначала окрутила наследника Ясногоровых, едва не стала причиной разрыва его помолвки с дочерью правителя, а потом — резко переметнулась к другому дракону, который после смерти брата стал наследником Беломорских. Девочка своего не упустит! Столько лет прожила скромницей в захолустном пансионате, считая себя ничтожной смертной, а тут вон как разошлась! Вся в свою мать.
— Господин Рустемзаде, прошу, позвольте мне рассказать вам кое-что. Это действительно важно, я и вполне осознаю, к каким последствиям мы можем прийти после этого разговора. Но я не могу больше молчать, моя совесть и честь не позволят жить спокойно, зная, сколько зла было причинено безвинным. Я должна вам это сказать.
Южанин мгновенно сбросил снисходительную маску с лица, глядя исподлобья, пронзительно настолько, что я едва не растеряла решительность.
— Я вас слушаю, госпожа Тобольская.
— Мы все несправедливо винили в наших бедах вашу покойную сестру, госпожу Круторогову. Я хочу обелить ее имя, и защитить ее дочь, Туану.
— Каким же образом? Хотите сказать, отцовство обоих детей все-таки принадлежит Артемию?
— Нет, я позвала вас не для того, чтобы лгать. Лжи нам и без того хватило.
— Тогда что вам нужно, что еще вы мне можете рассказать? Я достаточно настрадался, испытывая позор и горе. Я любил Танильдиз больше других братьев и сестер, гордился ею, потому что она была истинной драконицей нашего рода. Ее ум, образованность, чувство собственного достоинства и моральные устои были эталоном не только для Рустемзаде, но и для других девушек в округе. Я искренне мечтал, чтобы моя будущая супруга была хотя наполовину такой, как моя сестра, но даже не рассчитывал, что во всем мире найдется вторая такая же драконица. К ней сватались лучшие мужчины империи, и как мы гордились, когда ей сделал предложение сам Артемий
В глазах вспыхнули огни, отражая принадлежность к драконам Лесных Пожаров. Яман Парс старался говорить спокойно, но постепенно в его голосе все заметнее прорезалась горечь и неугасающая боль.
— Ее словно подменили, после свадьбы я перестал узнавать свою сестру! Исчезло ее величавое спокойствие, гордая самоуверенность: она стала нервной, подозрительной, грубой, эмоциональной, а затем — и вовсе пустой, словно кукла, марионетка.
Марионетка! Ох, как же было больно от его слов, но он и сам не понимал, как близко подошел к истине.
— Когда родился ребенок, я крайне удивился, что нас не приглашали, что не было праздников и торжеств. А потом пришло письмо от вашей королевы, в котором она в грубой форме уведомила нашего отца, что Танильдиз родила дочь не от законного супруга, а от его друга, Светозара Ясногорова! Вы хоть представляете, в каком бешенстве пребывал мой покойный отец?!
Глава 24
Марионетки
Я сжалась на элегантной скамейке, чувствуя, что не могу больше сдерживать слезы. Когда-то я так же рыдала, случайно подслушав разговор Аделин со своей доверенной служанкой. Сама мысль, что мой отец способен изменять матушке, сводила с ума. Я всегда считала его образцом благородства и верности, верила, что на свете не было и не будет более крепкой семьи, чем наша, но иллюзия благополучия оказалась лишь иллюзией.
— Мы примчались к ним в замок, надеясь, что письмо окажется лишь злой шуткой, но при одном взгляде на девочку стало ясно, что от Артемия в ней ничего нет! — жестко продолжил Яман Парс. — Он наивно радовался, что ребенок похож на его мать, урожденную Ясногорову, но в глазах Танильдиз мы явно видели стыд и отчаяние. Она растоптала наше доброе имя, нашу честь, репутацию рода Рустемзаде, а заодно и уничтожила жизнь своего супруга, за которого когда-то с удовольствием согласилась выйти замуж. Мы искренне верили, что она полюбила его, и я радовался, что она будет с ним счастлива, но, кажется, только для этого Танильдиз и согласилась на свадьбу, чтобы приблизиться к желанной цели. Переехав в вашу державу, она смогла беспрепятственно встречаться со Светозаром Ясногоровым, хотя я до сих пор не понимаю, зачем ему нужна была чужая жена? Он так долго отказывался от наложниц, когда у него не было сыновей, а тут завел бастарда от законной жены своего лучшего друга!
Этот же вопрос и я долго себе задавала, не понимая, чем южанка могла привлечь моего отца, как она могла затмить мою красавицу-мать. Они были абсолютно разными, как день и ночь, по-своему красивыми, но все детство я слышала от папы слова любви ко мне и моей маме: он гордился нами, называл меня своей звездочкой, а маму — своей вселенной, оттого новость о его измене и нанесла мне глубокую рану. Заставив Аделин поведать мне всю правду, я долго бездействовала, наблюдая, как она целенаправленно портит жизнь ненавистной Танильдиз, и лишь надеялась, что отец забудет о южанке, и снова будет любить только мою мать.