Солнце и Луна
Шрифт:
— А Матвей? Элиф полюбила его сама, или он тоже внушил ей чувства?
Рустемзаде одобрительно кивнул.
— Вы проницательны, господин Беломорский. Да, по словам Катерины, он тоже внушил ей любовь с помощью звездной пыли, и подавлял чувства к вам. Но потом сумел отпустить, когда понял, что ошибался. Только не нужно называть ее именем Элиф, оно означает «недодраконица».
Истерический хохот сменил собой рыдания.
— Превосходно! Все это время меня называли недодраконицей, а я думала, это мое имя!
— Полагаю, Коледины называли тебя так между собой, а твоя опекунша услышала, и приняла прозвище за имя.
— Подождите, — перебила
— Нет, госпожа Тобольская намерено позволила им встречаться, чтобы отвести от своей семьи подозрения. Принц Конрад догадался правильно.
Ярогнев решительно вскинул руку, призывая нас к молчанию
— Господин Рустемзаде, я хочу убедиться, что у вас нет дурных целей.
— Я же рассказал вам правду: Ясногоров заставил Танильдиз любить его! Она не предавала супруга, ее вынудили, сделав марионеткой! Мы всегда были дружны с сестрой, я гордился ею, и страдал, узнав, что она натворила, но даже тогда до последнего защищал ее перед родственниками, тянул время, как мог. Вы не представляете, как тяжело было смириться с ее смертью, и каждый день жить с бременем убийцы, но теперь, когда я знаю, что моя милая сестра была лишь жертвой, я хочу исправить все, что еще можно исправить! Если не ради нее — то ради ее дочери! Дети не должны отвечать за родителей, довольно этой жестокости и ненависти.
Моя мама, бедная мама! Что они сделали с ней!
Тело налилось тяжестью, и Ярогнев едва успел уложить меня на песок. Боль пронизывала каждую клеточку, разрывая, и создавая заново, и это не было похоже на те разы, когда резерв пробивался наружу. Ярогнев что-то кричал, но я не слышала его, все утонуло в шуме волн, словно море бушевало у меня прямо в голове.
Когда боль достигла наивысшей точки, я вдруг почувствовала эту силу внутри — живую, ласковую, стремительную. Она нежно прошлась по моему телу, исцеляя от физических и моральных страданий, и огромный резерв хлынул наружу, вздымая песок на несколько метров в высоту. Ярославу и Ямана отбросило назад, но Ярогнев устоял на ногах, призвав Солнечный Ореол. Наши родовые резервы схлестнулись, образовав два мерцающих шара вокруг нас: солнечный и лунный.
— Солнце и Луна! — воскликнула Ярослава, поднимаясь с песка. — Как красиво! Но разве так должно быть?
Яман Парс удивленно замотал головой.
— Ясногоровы черпают силу звезд, но Луна им не подвластна! Никто и никогда не мог призывать ее вот так!
Я выпрямилась, ощущая, как подрагивает воздух вокруг, искажаемый выбросом моей энергии. Маленькая Луна вокруг меня, разве это возможно? Но она принадлежала мне, я ощущала контроль над ней, как и Ярогнев контролировал Солнце. Мы стояли друг напротив друга, и за спиной мужа я отчетливо видела образ крыльев, сплетенный из мелких частиц его резерва. Потрясающее зрелище! Стало интересно, есть ли такие у меня, но, стоило мне расслабиться, как энергетическое поле погасло.
— У вас есть этому объяснение? — напряженно спросил Ярогнев у Ямана Парса. — Вы говорили, что моя супруга — урожденная Ясногорова, но ее сила не похожа на резерв Катерины или Матвея.
Рустемзаде растерянно посмотрел на меня:
— Но она и не Круторогова, не лавовая драконица! Я ничего не понимаю, ее отцом был Светозар, даже Танильдиз признавала это.
— Лунных драконов не бывает, даже в легенда… — тихо сказала Ярослава, и замерла на полуслове.
Мы обернулись к свинцового цвета морю, которое ревело и
Я вздрогнула, хватая Ярогнева за руку, но муж не выглядел испуганным, скорее — удивленным.
— Это он! — голос стал хриплым до неузнаваемости. — Я чувствую его силу! Он спас меня, когда я упал в Мертвое море, и даровал мне способность видоизменять резерв.
— Ты упал в море? — переспросила Ярослава. — Но как?
— Специально. Когда я узнал, что мама беременна, я решил уйти из жизни, чтобы никто не узнал о моей незаконнорожденности, и эта тень позора не пала заодно на тебя.
Девушка всхлипнула, прижимаясь к Ярогневу с другого бока.
— Брат, мне так жаль! Ты пожертвовал многим ради нас, а мы не знали, и никогда не ценили тебя по достоинству! Но как ты остался жив в кислотных водах, если не был Беломорским?
— Говорю же, меня спасло это создание.
— Кто он?
— Сейчас выясним.
Морской житель приближался, находясь в воде уже по пояс. Волны набежали на его тело, застывая на нем одеждой, отчего у меня мурашки прошли по коже. Кто он такой, если так играет с материей?!
— Будьте осторожны, — прошептал Яман Парс, беря меня за руку.
Глава 37
Божество из морских глубин
Несмотря на наше прошлое, я не стала вырываться, оставив объяснения до лучших времен. Пусть он и пытался убить меня много лет назад, уничтожив сотни жизней, но время нести ответственность за преступления еще настанет, а пока мы стояли вчетвером, взявшись за руки, и вглядывались в незнакомца из кислотных вод.
Спустя несколько минут он полностью вышел на берег, уменьшившись до приемлемых размеров, оказавшись одного роста с Ярогневом. Черные волосы стремительно высыхали, завиваясь красивыми кольцами, безбородое лицо казалось молодым, но в глазах отражались миллионы прожитых лет.
Он обвел нас взглядом, и мягко улыбнулся.
— Я рад видеть вас здесь! Рад, что вы не подвели меня!
Его голос был за гранью возможного: вроде и обычный, и наполнявший собой все пространство одновременно.
— Кто вы такой? — вперед выступил Ярогнев.
— У меня много имен во всех сотворенных мною мирах. Жители Белого моря звали меня Оанном, так что вы тоже можете использовать это имя.
— В каких еще мирах? — прошептала едва слышно, но он перевел на меня взгляд, и словно заглянул в мои мысли.
— Все сущее происходит от меня, каждая вселенная и каждая жизнь. Я был вначале, и буду в конце.
— Божество из мертвой религии! — воскликнула Ярослава.
Оанн кивнул.
— Религия может умереть, но не вера. Вы возродите ее, потому что время пришло. Скоро все изменится, — он снова посмотрел на Ярогнева. — Ты сам пришел ко мне, как я и предвидел. Все началось с Казимира, и ты — его потомок — должен исправить совершенное им зло.
— Поэтому вы спасли меня? Чтобы я стал вашей пешкой?