Солнце мертвых
Шрифт:
Тарасов поспешно вошел в подъезд, где жили Кнутобоевы. Все вокруг носило следы панического бегства. Двери некоторых квартир были полуоткрыты. «Что же тут произошло?» – попытался представить картину недавних событий майор. В этот момент он наткнулся на Саркисяна.
– Итак, – сказал вместо приветствия ученый, – они перешли к решительным действиям. Как я, собственно, и предполагал.
– Кто они? – сердито спросил майор.
Саркисян промолчал и увлек Тарасова на улицу. Они прошли к автобусу сквозь строй озлобленных и напуганных людей, почти физически ощущая ненависть, глядевшую на них из сотен
– А им как объяснить? – в ярости зашипел Тарасов, кивая на толпу. Они подошли к экспедиционному автобусу.
Толпа угрожающе загудела, сначала тихо, потом громче.
«Чего доброго, перевернут автобус или еще что похуже сотворят», – с беспокойством думал Тарасов.
Из толпы тем временем раздавались угрожающие выкрики: «Ученые! Все от них, на нас эксперименты ставят! Понаехали тут!»
Толпа вплотную приблизилась к автобусу. Тарасов растерялся. Что делать, как предотвратить расправу (а что расправа неминуема, он не сомневался)? Майор много читал и слышал о стихии неуправляемой толпы, но сталкиваться с ней до сих пор не приходилось.
«Достать пистолет, – лихорадочно размышлял он, – и выстрелить в воздух, но ведь затопчут».
Саркисян, наоборот, казалось, не обращал внимания на ярость толпы. Он отрешенно стоял у автобуса, что-то обдумывая. Тарасов позавидовал его самообладанию. Оно, видимо, произвело впечатление и на людей, сгрудившихся вокруг автобуса. Во всяком случае, угрожающие выкрики прекратились, и над двором повисло угрюмое молчание.
Впрочем, молчали только вблизи автобуса. Рассеянная по огромной площади двора масса народу взволнованно и испуганно перешептывалась, косилась на ярко освещенные окна дома номер 13.
Люди все прибывали. В основном это были жители гигантского микрорайона, но понаехали и «Скорые», аварийные и пожарные машины, патрульные милицейские группы.
В разных концах двора очевидцы красочно живописали случившееся с ними. Вокруг Клавы Дормидонтовны собралась большая группа, и она исступленно размахивала руками, рассказывая о страхах, которые пережила. Слушали в основном посторонние, одни с ироническими улыбками, другие с разинутыми от удивления и испуга ртами.
Саркисян еще некоторое время задумчиво стоял у автобуса, потом влез в него, но очень скоро появился вновь. В руках у него была большая черная книга старинного вида. Он решительно двинулся сквозь толпу. Тарасов за ним.
Люди, еще минуту назад казавшиеся монолитом, расступились. Саркисян вышел на более-менее свободное от людей место, поднял книгу на вытянутых руках высоко над головой. Некоторое время он стоял в молчании, потом стал громко, нараспев произносить непонятные слова, от которых повеяло на Тарасова чем-то неведомым, диким и странным. Видимо, такое чувство возникло не только у него, потому что люди далеко отпрянули от читающего заклинание армянина. Они с ужасом смотрели на худую черную, освещенную светом фар фигуру. Она, казалось, стала выше.
Не успел Саркисян произнести и десятка неведомых слов, как раздался глухой удар. Земля рядом с ним зашевелилась, из ее глубин показалось нечто, оказавшееся, когда Тарасов присмотрелся, большим черным гробом. Словно огромный отвратительный гриб, пробивал он себе дорогу на свет. Крышка гроба с жутким треском отскочила, и показался
А из потревоженных глубин появлялись все новые и новые гробы и тут же разваливались, извергая свое содержимое на раскисшую грязную землю.
Тарасов чуть было не поддался общей панике. Жуткое зрелище восстающих мертвецов парализовало его. Некоторое время он оцепенело застыл, таращась на происходящее, потом взгляд перешел на Саркисяна. Тот все так же стоял среди этого ада. Он вроде бы молчал, во всяком случае, за общим шумом Тарасов не слышал его голоса. Внезапно слух Тарасова уловил в реве толпы какой-то новый звук. Он повернул голову, стараясь отыскать его источник, и увидел, что экспедиционный автобус, неловко накренившись, заваливается в образовавшуюся под ним огромную яму. В считаные секунды он рухнул в эту яму и загорелся. Вскоре прогремел взрыв, и над ямой поднялся столб огня, а потом повалил жирный черный дым.
Отблески пожара, электрический свет автомобильных фар, огни дома причудливо освещали обезумевшие лица людей, покрытую трухлявым деревом гробов и морем костей площадку двора и одинокую фигуру заклинателя. Все стихло. Гробы больше не появлялись, и только слабый треск раздавался из ямы, где догорал экспедиционный автобус. Минут десять сохранялось общее молчание, потом толпа глухо зашумела и начала медленно придвигаться к Саркисяну.
И настолько шум этот был грозен, что Тарасов понял: сейчас произойдет страшное и ничем его не остановишь. Однако он все же попытался пробиться к ученому, но был сбит с ног, по нему протопали чьи-то башмаки.
«Затопчут», – мелькнула в ничего не соображавшей уже голове ужасная мысль. Он собрал все силы и вскочил, расталкивая бежавших к Саркисяну людей. Встав на ноги, он снова чуть было не упал, сбитый отпрянувшей толпой. Тарасов выглянул из-за голов. На том месте, где еще минуту назад стоял ученый, в неверном свете виднелась бесформенная окровавленная масса.
20
После жертвоприношения все как-то сразу успокоились. Безумное напряжение, которое хорошо ощущал Тарасов, рассеялось. Люди стали расходиться. Первыми почти бегом покинули место трагедии жители соседних домов, которых невероятные события не затронули. Жители дома номер 13 сначала робко жались к подъездам, потом наиболее смелые неуверенно двинулись в свои квартиры. За ними последовали и остальные.
Когда мрачный осенний рассвет кое-как рассеял сумрак, во дворе было почти пусто. Только по его краям скучились служебные машины, и возле них было заметно кое-какое движение. Над ямой, куда свалился экспедиционный автобус, продолжал куриться жирный, коптящий дымок. Тело растерзанного ученого неизвестно кто накрыл куском брезента. Было тихо. Вдруг на хаос двора опустилась гигантская стая ворон. Они ходили между костей и остатков гробов, противно каркали и хлопали крыльями. К телу Саркисяна, однако, не приблизилась ни одна птица.