Солнце мертвых

Атеев Алексей Григорьевич

– Что вы себе позволяете?!

Ипполит сумрачно посмотрел на него и что-то коротко произнес, отрицательно качнув головой.

– Сорри, – бросил Сенека, – извиняйте. У нас пропала кассета. Видео.

– Я тут ни при чем.

– Быть может. Но! Вы говорите, что не знаете хозяина кладбища, а это обман!

– Я вас не понимаю!

– Хорошо. Идите и скажите ему, что мы желаем с ним встречи. Гуд бай.

– Квасу мне, квасу! – с порога закричал Мухоедов, вбежав в горницу дома номер шесть по улице Августа Бебеля, где его уже ждал Стас, извещенный о визите по телефону.

– С чего это вдруг вам квасу захотелось? – равнодушно

поинтересовался хозяин.

– Не могу! После общения с гадостными иноземцами душа требует очищения. Хамы, и страна у них хамская! Америка! Ведут себя у нас, мерзавцы, как дома. Да еще в воровстве обвиняют!

– Что же вы у них украли?

– Кассету какую-то, видео.

– Расскажите поподробнее.

Стас с видимым интересом слушал повествование Артура.

– Значит, так и сказали – «хозяин кладбища»?

– Ага, и о встрече просили. Я, правда, не понял, что это за хозяин такой…

– Объясним в свое время.

– Так как насчет кваса?

– Будет уж тебе квасок, мой верный патриот, – усмехнулся Стас, – все будет, дай только срок! Сию же минуту, Артур Степанович, отправляйтесь к этим нехристям и скажите им, что Хозяин готов встретиться. А чего откладывать?.. Итак, сегодня ближе к полуночи здесь, у меня. А теперь отправляйтесь домой и там наслаждайтесь любимым напитком. Нет у меня кваса! Хотите, могу налить водки.

Уже несколько дней Володя Еремин жил в доме Стаса. Забыл музей, свои планы поменять экспозиции. Все смешалось в голове несчастного краеведа. Но, несмотря на сумятицу в мыслях и совершеннейшую неопределенность дальнейших действий, он чувствовал себя счастливым. Таким счастливым, как ни разу в жизни. Добрый молодец наконец-то нашел себя.

Вернувшись из областного центра, где ему посчастливилось общаться с матерью своего кумира, Володя обстоятельно доложил Стасу о встрече. Не забыл ни одной мелочи. Даже во что была одета Татьяна Николаевна, рассказал. И теперь немного беспокоился, почему же она до сих пор не приехала?

– Не волнуйся, явится, – развеял его опасения хозяин.

Володя снова стал безмятежно спокоен. Ему нравилось бродить по дому, полному больших и маленьких комнат, чуланов, закутков. Сколько тут интересного. Вот уж настоящий музей! И всегда Володе казалось, что в доме все постоянно меняется. Только что в углу стоял старинный буфет, глядь, – и нет буфета, а на его месте окованный морозной жестью огромный сундук. А зеркала? В доме масса зеркал; и древних, слегка потускневших, и современных. И ни одно не отражало одинаково. В некоторых он видел себя мальчишкой, в других пожилым усталым человеком. А в иных и вовсе не было отражения. В темных глубинах мелькали тени, появлялись и исчезали невероятные пейзажи.

Впрочем, по утрам Володе иногда бывало грустно. Он лежал на мягкой перине, уставившись в потолок, и чувствовал страшную опустошенность, словно невидимый паук высасывал из него жизненные соки. Правда, это состояние бесследно исчезало, стоило ему умыться и напиться воды из замечательного колодца. И снова делалось легко и бездумно. Со Стасом он почти не общался, вернее, общался, но не словами и жестами, а как-то иначе.

На улице было уже совсем темно, когда Стас позвал Володю в главную комнату. Так про себя привык Еремин ее называть. Позвал не мысленно, а именно словами. Володя в этот момент предавался своему любимому занятию: сидел перед зеркалом, возле которого горела свеча.

Отраженный язычок пламени превращался в зеркале во множество разноцветных огоньков, которые роем носились в сумраке, словно играли друг с другом в пятнашки. Володя задул свечу и опрометью побежал на зов.

– Садись, – сказал Стас, указывая на простой отполированный временем табурет. Он мельком взглянул на краеведа, и грустная усмешка скользнула по его губам. – Совсем ты в забвение впал, – произнес Недоспас, – себя не помнишь. А мне надо серьезно с тобой поговорить. Морок снять недолго, пойдет ли на пользу?

Стас быстро и мягко провел ладонью по лицу Володи, и того словно пронзил удар электрического тока. Пелена спала. Чувство тревоги, растерянности овладело им. Что он здесь делает? Почему он не дома? Внезапно вспомнился шабаш. Хрипящий козел с перерезанным горлом. Извивающаяся на земле в крови животного визжащая нечисть. Его передернуло от отвращения. Да как же это!..

– Успокойся! – повелительно произнес Стас. – Чему быть, того не миновать. Теперь ты наш, и назад пути нет. Ведь я тебя предупреждал!

– Но я… Я вовсе не хотел… Я никогда не думал…

– Не хотел, не думал!.. – насмешливо передразнил Стас. – А кто думал? Впрочем, я могу тебя отпустить, как говорится, с миром. Иди, ты свободен!

– Но ведь… Нельзя, наверное, просто так?

– А как?

– Ну, должно быть, есть какая-то церемония выхода?

– Еще одна церемония? – усмехнулся Стас. – Да нет… Церемоний не будет. Я просто тебя отпускаю. Иди домой или в свой музей.

Володя неуверенно поднялся и смущенно посмотрел на хозяина дома.

– И ничего мне не будет? – осторожно спросил он.

– То есть?

– Последствий или там кар…

Стас весело засмеялся.

– Так ты боишься, вот что тебе мешает уйти?! Не бойся. Я тебя преследовать не собираюсь. Ты сам себя покараешь.

– Не понял?

– Поймешь очень скоро.

– И все же нельзя ли разъяснить?

– Все очень просто. Вот ты сейчас вернешься домой. Что тебя там ждет? Голые стены, пустой холодильник и тараканы. Семьи у тебя нет, друзей тоже нет. Остается музей. А что там хорошего? Ты сам мне совсем недавно говорил: убожество и галиматья. Конечно, и так можно жить, вернее, существовать… Отправляйся существовать и ты. Скатертью дорога.

Володя нерешительно топтался на месте.

– Чего же медлишь? Иди! – Стас демонстративно отвернулся к окну.

Володя никак не мог решиться и сделать шаг к выходу. Что-то мешало. Но не колдовские чары. «А ведь он прав, – подумал директор музея, – никто меня не ждет». Он грустно вздохнул.

– Ты еще здесь?

– Я… А можно мне остаться?

Стах захихикал и по-стариковски закряхтел:

– Оставайся. Всегда рады. Все-таки свой. А коли ушел бы, все равно через пару дней прибежал – ну самое большое через неделю. Только здесь настоящая жизнь для вкусивших от древа познания.

– Но меня могут искать?

– Кто это?

– Например, Мухоедов.

– Артур, что ли? Да он только что ушел отсюда!

– Как, и он среди приобщенных?

– Отчасти. В качестве козла.

– Козла?

– Именно. Сие древнее животное суть его воплощения. Он мечтает обрести рога и копыта.

Стас рассказал любознательному директору музея о похождениях Мухоедова.

– Неужели он мечтает быть козлом? – отсмеявшись, спросил он.

– О чем же еще мечтать шпиону и доносчику?