Солнце мертвых

Атеев Алексей Григорьевич

Петухова щелкнула выключателем, но свет не зажегся.

– Что такое? – воскликнул профессор.

– Я думаю, – спокойно промолвил Коля, – сейчас начнется контратака.

– Возьмите каждый по свечке и идите в комнату, – скомандовал профессор. – Надеюсь, Валентина Сергеевна не потеряет присутствия духа.

Петухова, все это время молчавшая, сказала, что постарается.

Трудно даже описать, что творилось в ее душе. И страшно, и интересно, но примешивалась к этим чувствам еще и печаль, непонятно откуда взявшаяся. Была в словах таинственного

хозяина кладбища непоколебимая уверенность, от которой стало ясно нашей библиотекарше, что все, что с ней происходит, – не сон, не бред воспаленного сознания, а самая настоящая реальность. И теперь нисколько не сомневалась она, что осталось ей жить считаные дни. Как ни странно, осознала она это совершенно спокойно и вела себя соответственно: машинально взяла в руки зажженную зеленую свечу, почувствовав легкий ожог от нескольких капель расплавленного воска, упавших на пальцы. Села на диван и спокойно стала ждать дальнейших событий.

– Что с вами? – участливо спросил Струмс, почувствовав ее настроение. – Вам страшно?

– Да нет, – равнодушно ответила Петухова, – мне все равно.

– Э-ге, голубушка, так не пойдет, может, выпьете коньячку?

– Не стоит, чего добро-то переводить, выпейте лучше сами.

– Непременно.

В темноте звякнула бутылка о край стакана, запахло коньяком.

В этот момент прихожая осветилась. Валентина Сергеевна поняла, что свет идет из проклятого зеркала.

Потом раздались чьи-то легкие шаги.

– Внимание, Коля! – прошептал профессор, бутылка так и осталась в его руке.

Петухова довольно равнодушно ждала, что же будет дальше.

Шаги приближались, и при свете свечей можно было различить маленькую фигурку, вошедшую в комнату.

– Мама, – раздался слабый детский голос.

Словно кувалдой ударило Валентину Сергеевну. Это было страшнее всего. Страшнее призраков, мертвецов, страшнее смерти, наконец. Ни слова не говоря, вскочила она с дивана и бросилась навстречу детской фигурке.

– Сидите! – властно приказал профессор и крепко схватил ее за руку. То же самое с другой рукой сделал Коля.

Валентина Сергеевна попыталась вырваться. При этом ее свечка упала и погасла бы, если бы Коля не сумел подхватить ее на лету.

– Держите свою свечу, – зашипел Струмс. – Пока она у вас в руках, вас не видно и не слышно.

Петухова машинально взяла свечу.

– Это мой сын, – сказала она потерянным голосом.

– Какая глупость! – шепотом ответил профессор. – Это оборотень, перевертыш.

– Но я… – моляще произнесла библиотекарша.

– Молчите, иначе доставите нам всем большие неприятности.

– Мама, – повторил ребенок, – где же ты?

Профессор крепко сжал ее руку.

– Ну вот, – продолжал ребенок, – ты меня всегда бросаешь, я так тебя ждал. Пойдем со мной, мама.

Он начал на ощупь бродить по комнате, вытянув вперед руки и то и дело натыкаясь на мебель, странно, но к дивану он ни разу не подошел.

– Нигде нет, – вдруг сказал он женским голосом…

– Ищи, дура! – ответило зеркало стариковским

дискантом.

– Я не дура, – сказал ребенок обидчиво, – я столбовая дворянка.

– Дубина ты стоеросовая, а не столбовая дворянка, – сказало зеркало, – ничего нельзя поручить. Совсем мозги протухли. Ищи, тут они.

Странный диалог вывел Валентину Сергеевну из состояния, близкого к истерии.

– Мама, мама! – закричал ребенок снова детским голосом. Но на этот раз в нем чувствовалась неуверенность.

– Ладно, иди назад, – раздался голос, – скоро петухи запоют.

Тень поспешно выскочила из комнаты.

– Все равно я до вас доберусь, – раздался стариковский голос, а вслед за ним хохот. Зеркало погасло.

– На сегодня все, – заключил профессор. – Представление окончено. А что это за сын такой? – с любопытством спросил он.

– Был у меня когда-то ребенок, да умер… – неохотно ответила Петухова.

– Вон оно что, – протянул Струмс. – Так это его лицо вы видели тогда на дороге, да и сегодня, нет, уже вчера? – поправился он. – Однако эти специалисты дело знают, на чувствах играют. Ну теперь мы хотя бы знаем, с кем имеем дело.

– Кто же такой хозяин кладбища? – поинтересовалась Петухова.

– Включите, пожалуйста, свет, – попросил Струмс.

Вспыхнуло электрическое освещение. В его свете все случившееся казалось просто сном, и только свечки в руках присутствующих подчеркивали, что произошедшее – реальность.

– Ну что, Валентина Сергеевна, мы вас оставляем. Днем обязательно увидимся. – Струмс вопросительно посмотрел на библиотекаршу. Та неопределенно кивнула головой. – Что-то вы мне не нравитесь, – констатировал профессор. – А знаете что, поедем к нам, устроим вас, чего вам в этой квартире оставаться после всего…

Валентине Сергеевне было все равно.

– С вами так с вами, – она кивнула, – поехали.

Была теплая августовская ночь. Ни ветерка, ни шороха, пахло какими-то терпкими цветами, видимо, душистым табаком. Они сели в машину, зашумел мотор, и машина медленно двинулась по пустынным улицам.

– И все же, – встрепенулась Валентина Сергеевна, – вы не ответили на мой вопрос, профессор. Кто же такой хозяин кладбища?

– О, это долгая история, – протянул Струмс.

– А почему бы вам ее не рассказать, спать, откровенно говоря, не хочется. Коли вы втянули меня в эту историю, так уж просветите до конца.

– Я втянул… – засмеялся Струмс. – Скорее вы нас втянули. Ну, ну, – он кашлянул, – не обижайтесь. Рассказать, конечно, можно, даже нужно. Как, Коля? Ты, наверное, спать хочешь.

– Да какой уж тут сон! – Коля, сидевший за рулем, рассеянно поглядел на пустую дорогу.

– Ну ладно, – согласился профессор, – сейчас приедем, чаю попьем, а потом, может быть, и расскажу.

Скоро в номере профессора закипел чайник.

– История эта уходит в глубину веков, – начал профессор, – а где берет начало, не знает никто. Я не знаю, слыхали ли вы когда-нибудь о так называемых рыцарях Храма, иначе говоря, тамплиерах.