Солнце мертвых

Атеев Алексей Григорьевич

– Кто они такие, чтобы требовать? – спросил глухой голос из гущи стоящих.

– У них есть право, – сказал колдун.

– Ни один из непосвященных не присутствовал на великом воскрешении.

– Это правда, – подтвердил Асмодей.

– Так почему же эти…

– Я повторяю, у них есть право.

Голос умолк.

– Итак, братья и сестры, приступим.

Ответом ему было молчание.

Внезапно вдалеке заухал филин. Казалось, тьма сгустилась до предела. Петухова перестала различать даже своих спутников.

Небо, еще несколько минут назад бывшее чистым, наглухо затянуло тучами. И хотя было полнолуние, ни один лучик лунного света не проникал на землю. Все молчали, тишина стояла полная.

И тут над головами появился синий огонек, за ним другой, третий… Разноцветные огоньки заметались над кладбищенскими руинами. Потом на земле загорелся костер, несколько других костров вспыхнули поодаль.

Валентина Сергеевна принялась считать их, но сбилась. Костры как-то очень быстро прогорели, и на их месте остались только малиновые угли. Они ярко тлели в ночи, словно чьи-то нечеловеческие глаза, и вдруг превратились в зеленые столбы света.

Вперед вышел Асмодей.

– Нужна жертва! – громко произнес он.

– Жертву! Жертву! – завизжали, захохотали, заскрежетали кругом.

Красивая нагая женщина, в которой Петухова узнала Верку, вывела за руку ребенка. Голова его была покрыта черным платком так, что лица не было видно.

Валентина Сергеевна рванулась было к ребенку, но Струмс крепко держал ее за руку.

– Тише, тише, – зашипел он.

– Но ведь они хотят его убить.

– Это всего лишь призрак, – зашипел Струмс, – успокойтесь.

– Нужен палач! – прокричал Асмодей.

– Я! Я! – завизжали голоса.

Колдун медленно обходил присутствующих, вглядываясь в каждого. Света на кладбище теперь было достаточно, и Петухова хорошо видела хари этой странной компании.

Среди них она узнала Глафиру и старуху.

Старик между тем приближался к ней. Она похолодела.

– Ты! – ткнул в нее пальцем, в другой руке у него была обнаженная сабля. Он протянул ее Петуховой.

Та невольно отпрянула.

– Я же сказал, ты!

– Нет! Нет! – Валентина Сергеевна дрожала, как осиновый лист.

– Позвольте это сделать мне, – выступил вперед Струмс, и Валентина Сергеевна впервые почувствовала к этому человеку неприязнь.

– Тебе нельзя! Ты не наш. Значит, не хочешь! – Старик насмешливо взглянул на Петухову. – Ну тогда это сделаю я. – Он подскочил к одиноко стоявшему ребенку и одним махом отсек ему голову. Раздался взрыв дикого визга. Нечисть приветствовала своего повелителя.

Валентине Сергеевне сделалось дурно, и она зашаталась. Однако Струмс и Коля с обеих сторон поддержали ее.

Асмодей высоко поднял отрубленную голову. Лицо жертвы было искажено, кровь стекала из перерубленного горла, но Валентина Сергеевна узнала это лицо. Оно не раз за последние дни являлось к ней.

Дико вскрикнув, она рванулась вперед. В эту минуту раздался нечеловеческий хохот, и Петухова увидела, что вместо головы ребенка Асмодей держит в руках козлиную голову. Она перевела взгляд на обезглавленный труп, но вместо него она увидела разрубленную тушу животного.

– Жертва принесена! – завопила нечисть.

В эту минуту в разных частях кладбища началось движение. Слышен был шорох осыпающейся земли, потрескивало гнилое дерево гробов. Из могил вставали мертвецы. Как огромные черные куклы, нелепо ковыляли они среди надгробий. Лохмотья свисали с полуразложившихся тел, душный запах тления наполнил все кругом. Мертвецы приближались все ближе и ближе. Вынести этого Петухова не смогла, силы оставили ее, все поплыло перед глазами, и она потеряла сознание.

Медленно, очень медленно возвращалась она к реальности, да и что же было настоящей реальностью? Все, что пришлось испытать ей за последние дни, – не сон ли это?

Очнулась она в незнакомой комнате. Было тихо, светло, у оконного стекла жужжала муха. Где она?

Осмотревшись, Валентина Сергеевна поняла, что она в доме у колдуна. И обстановка была смутно знакома. На этой кушетке она уже ночевала один раз.

Откуда-то слышались приглушенные голоса. Она осторожно пошла на них.

В знакомой горнице за столом сидели Струмс и Асмодей. Они о чем-то беседовали.

Увидев Петухову, Струмс приветливо улыбнулся, а Асмодей радостно воскликнул:

– А, голубка наша пожаловала! Ну, как спалось? Не выдержала вчерашнего-то. Бывает… Правильно говорила Глафира – ну какая из тебя ведьма? Поэтому снимаю с тебя заклятие, да, собственно, ты сама его с себя сняла. Не стала рубить младенца…

При упоминании о вчерашнем Петухова вздрогнула.

– Теперь можешь отправляться домой, – продолжал колдун, – никто тебя больше не потревожит.

Петухова взглянула на профессора – тот утвердительно кивнул головой.

– Ну что ж, – сказал Струмс, – первую часть нашего условия вы выполнили. А что касается второй…

– Вам нужен кадавр. – Асмодей усмехнулся. – Ну что ж, он тут, недалеко. Если хотите, можете посмотреть. Это лучшее, что у меня есть. Не какой-нибудь завалящий… Сам майор Кокуев собственной персоной. Личность небезызвестная, сочинитель, поэт, да мало ли кто еще. Пойдемте.

Струмс встал.

– А ты не желаешь полюбопытствовать? – обратился Асмодей к Петуховой. Та отрицательно покачала головой – хватит с нее этих ужасов. – Ну как знаешь.

«Неужели все кончилось? – с тревогой думала она. – Но старик ведь сказал, что все. А может быть, он соврал? Какое сегодня число? – Она принялась считать. Выходило, что последний день срока, отпущенного ей. – Неужели ничего не произойдет? Надо спросить у Асмодея».