Солнце мира богов. Том первый
Шрифт:
— Не разговаривайте со мной, — махнула ему пальцами, — я… это. Не знаю вас, — шаги к двери, её открытие и громогласное, — господин Дрэнк! Мне нужен ватман! А лучше два. У меня столько слов, что я хотела бы изобразить их графически и в максимально дискомфортных цветах доступной палитры!
Секретарь напрягся. Я осознала, что ватмана у него нет, потому не стала закрывать дверь, подошла к столу, стянула с него два чистых листика и вознеслась обратно на кресло у стола господина Всеярощинского. Стакан, к слову, всё это время путешествовал со мной, потому я поставила его ближе к главе рода и предложила:
— Не желаете сока, милорд? —
Лорд напрягся. А я поняла один простой факт: его ничуть не бесила моя шагающая по грани наглость, но при фразе о Андентерре его злость стала заметна.
— Ты пила? — забрал он у меня многострадальный стакан, — Элли? Дрэнк, вызови целителя!
— Не пила, — мотнула головой я, — понюхала только и всё. Но… Великий Цикл, ты такой заботливый! — я вскочила на ноги и поднеслась к нему, — ещё бы кормил меня, когда надо. А так… почти идеальный!
Глава рода Кери был стиснут в крепких объятьях.
— Она вам ещё не надоела, лорд? — распылялся Хакгард, — она всегда себя так ведёт. Мерзко и избалованно.
Мы с Витичичкой взглянули на него одновременно.
— Давай его съедим, — предложила ему.
Мужчина со мной согласен не был.
— Вы ещё крайне неопытны, Владыка, — колкость в ответ, — моя жена подобна в поведении большинству леди, взращённых в кругах аристократии.
В этом он прав. Не большинству, конечно, но те, кого любили так же сильно, как меня мама, становились такими же. Ко всему прочему, подобный образ я подбирала несколько лет — Виктор не случайно реагирует спокойно на неоднозначные действия с моей стороны. В этом особый вид провокации и последующего за ним извращения. Не сексуального, а скорее эстетического. И чем капризнее дурочка рядом с ним, тем богаче и влиятельнее он может ощущать себя.
Только здесь было немного по-другому — в обычной ситуации лордам нравилось угождать выпрашивающей «бедняжке», а не запрещать. Может он чувствует власть в запретах? С этим могут возникнуть проблемы.
Или нет? Потому что такой образ у меня лично, кроме неприятия, не вызывал ничего. Мне больше импонировал прошлый — где помимо шутливого настроя не было ничего. Он хотя бы был веселым.
— Ты мне не уступишь? — выпрямилась и отошла на шаг подальше от него, чтобы нормально заглянуть в глаза.
— Нет, — честно ответил он.
Я пожала плечами и демонстративно тяжело вздохнула.
— Раз такова моя судьба! — я отвернулась, рванула к двери, вытирая несуществующие слезы, и вышла вон, закрыв дверь, за которой сменилось даже выражение лица, — пижон, франт, петиметр, — пришлось выслушивать секретарю, — щеголь, безбожник, нечестивец, заговорщик, проныра, — Эрик едва за мной поспевал по коридору, — интриган, лицемер, плут! — я резко остановилась, развернулась к едва не налетевшему на меня парню и демагогично взмахнула пальцем перед его лицом, — у твоего отца нет сердца!
Разворот, и вновь шаги.
Есть хотелось чудовищно. Даже пришлось направить немного украденной вчера у нашего папульки жизненной силы на питание зиготы. Не зря я вчера спала — сразу две недели перешагнула в развитии эмбриона.
— Так, — попыталась собраться с мыслями, — на твоего отца не действует ни жалость, ни наглость. Покорность, очевидно, тут тоже
Я кивнула самой себе, вошла в свою комнату и закрыла дверь, отчего по той пошла рябь драконьей магии — лорд Кери наставил на неё защитных плетений. Что с ним происходит? Ещё и реакция на стакан странная. Он же заподозрил что-то только после того, как я сказала про Терру. Значит, он знает на что она способна. По какой причине не машет перед её лицом кулаком в таком случае?
Так или иначе, но сегодня мне стоит быть спокойной и покладистой. Никто не отменял и другие к-хм… способы залезть в его сердце. А значит, помимо накрашенной недавно физиономии, меня ждёт что-то крайне привлекающее внимание. И вот вопрос: тюрбан или фэнгуань?
— «Всегда себя так ведёт»! — всплыли в голове слова бессовестного Владыки, пока я рассчитывала траекторию полета до скорпионового гнезда неплохого такого куска сырого мяса, — Боня, это произвол! — идеальное попадание на «крушу», чтобы не навредить малышам, — а ещё ложь и очевидная провокация. Да как у него только язык повернулся… ходить сюда два дня подряд?! — мысли скакали подобно моему же психозу, — так. Нужно успокаиваться. Иначе… И когда я при нём себя так вела?! Ни разу в жизни… Козёл, — я упала спиной на кровать и насуплено скрестила руки на груди, — когда пробирку держала? Или может, когда препарировала… — хмык, — так и представляю, как он протягивает мне скальпель, а я такая: «Ой, а ты меня за это перестанешь жирной обзывать?!». Или: «Элла, у меня кровотечение от очередной неосторожной криворукости! — Зигмунд, я радуюсь солнечному дождику! Вот умрёшь, тогда я подойду!», — разбросанное по всей кровати печенье начало медленно перебираться в мой рот, — а ещё у него швы кривые! И широкие, будто он паруса зашивает, а не кожу. Хм… вот выбесит он меня, я ему жопу зашью. Красивыми и ровными стежками!
Стук в дверь.
— Милорд зовёт вас на ужин, леди Кери, — вошла моя новая служанка.
Не та, что помогала мне с купанием, однако именно она неуверенно протянула мне лист бумаги, испещрённый кривыми буквами имён.
— Все хотят ко мне? — удивлённо изогнула бровь собственно я, — сорок семь имён, — задумчивое, пока я выходила в коридор, — хоть кто-то изъявил желание остаться к-хм… на тёмной стороне?
Служанка оказалась молчаливой и попросту кивнула головой на мой вопрос. Я же была довольна количеством перебежчиков, одновременно отрабатывая просящее лицо. Для последнего стоило бы изменить макияж и ещё больше увеличить глаза, вот только времени у меня уже не было.
— Л-леди Кери! — оклик сзади.
Я даже удивилась, что бабуляндия так может. Не уважительно, конечно, но с весомой долей притворной признательности.
— Сочная Терра, — развернулась я, чтобы подождать её гордое ковыляние ко мне, — к чему эта церемониальность? Мы с тобой уже обменялись короткими формами имён, — и ехидное, — близкое общение не предполагает таких условностей.
Леди сузила глаза. Я крепко вцепилась в её ладонь. Она попыталась вырваться. Я хотела держать её за руку. Мы отправились в столовую. Одна из нас была довольна и счастлива.