Солнце над горой
Шрифт:
Те молчали и ждали решения.
– Значит, так… – после паузы произнес угрожающим тоном начальник. – Ты (он кивнул в сторону первого беса) быстро спускайся и возьми на складе большую бутыль с универсальным разжигающим и помрачающим составом. Знаю, – раздраженно остановил он попытавшегося что-то сказать первого беса, – что «универсал» выдается по заявке. Скажи кладовщику, что я просил без бюрократии, он поймет. Да не трепись где попало, что и почему. Сразу возвращайся сюда. Понял?
Первый бес угодливо кивнул и исчез в дыре. Начальник стал ходить взад-вперед и скрести заросший затылок. Потом тихо сказал второму бесу:
– Подползи незаметно
Второй бес также исчез в дыре. Евгений стоял как вкопанный. Он понял, что происходит на его глазах или – что одно и то же – понял, что происходило с ним десять лет назад. Сейчас ему предстояло узнать много больше того, о чем он раньше лишь смутно догадывался.
Вскоре группа из восьми бесов была в сборе. Начальник со своей четверкой и три пришедших на усиление – таков был состав группы для атаки.
Начальник приступил к инструктажу:
– Первый номер!
– Я! – выступил вперед тщедушный бес с тревожными бегающими глазками.
– Незаметно встанешь рядом с объектом и будешь вести наблюдение. Дашь сигнал группе, когда сомнения и недовольство объекта достигнут максимума, а способность к волевой защите – минимума. Смотри не облажайся, выбирай момент для атаки точно. Если не прорвемся – с тебя первого шкуру спущу.
– Все понял, – ответил бес-наблюдатель и шагнул назад.
– Второй номер!
– Тут, – качнулся немного вперед нагловатый и скрюченный бес.
– Будешь прилоги вбрасывать. Ассортимент проверил?
– Проверил. Отобрал все, с чем объект имеет проблемы. Много на несправедливость других, на самолюбие и гордость подобрал. Да вот они, – указал второй номер на здоровенный мешок у себя под ногами, – запас что надо.
– Ладно. Третий и четвертый!
– Мы, – встрепенулись два беса, с личин которых не сходила хитрая усмешка.
– Выдвинитесь позади объекта и встанете справа и слева от него. Если прилог пойдет рикошетом, ловите и возвращайте объекту с комментарием. Да не грубо работайте, потоньше, чтобы не сразу разбирал. Передыху не давайте, пусть только прилогами занимается, а своих мыслей чтобы у него и в помине не было!
– Усвоили, – ворчливо откликнулись третий и четвертый.
– Пятый!
– Я!
– С бутылью стоять будешь! Сам знаешь, что за безрезультатное применение «универсала» бывает. Лей только тогда, когда есть шанс сломить сопротивление.
– Понял.
– То-то, – немного перевел дух начальник и тут же агрессивно продолжил:
– Шестой и седьмой!
– Слушаем.
– Мировоззрение объекта править будете. Сразу после залива жидкости в объект формируйте у него замкнутый круг мыслей. Чтобы ходил по кругу озлобленности на всех и не видел выхода. И чтоб ни щелочки!
– Не беспокойся, шеф, гайки завинтим по полной программе.
– Именно так! – начальник обвел группу взглядом и добавил: – Завершать операцию буду я. Пойду на захват объекта и сброс его в пропасть.
– Кроме тебя никто не сможет, – загалдели бесы.
– Все! По местам!
Группа рассредоточилась и заняла позиции поодаль Жени. Только бес-наблюдатель тихо стоял возле него и пристально всматривался в его мысли. Так продолжалось, может быть, с полчаса. Но, как понял Евгений, время в пространстве горы текло иначе, чем на земле. На земле за эти полчаса
Но вот наблюдатель дернулся и тихо подал знак группе приготовиться. Спустя непродолжительное время он решительно махнул конечностью, подавая сигнал атаки. Бесы быстро приблизились к Жене и стали действовать.
Рядом с Евгением вспыхнула какая-то точка, и он стал отчетливо видеть мысли и чувства Жени. Ему стало не по себе: он снова вернулся, хотя и из другого измерения, в тяжелейший период своей прошлой жизни. И ему ничего не оставалось, как только смотреть на то, что происходило с его душой раньше.
…Женя думал о том, как несправедливо все же устроен мир. Самое светлое и ценное вызывает пренебрежение людей, существенное – искажается, а то, что второстепенно и малозначимо – расцветает пышным цветом и пользуется уважением. Сколько раз он обращался к близким и говорил и даже писал, что их жизнь ограниченна и не освещена светом истины, что надо жить иначе, и он знает и хочет донести до них, как именно надо жить. Ему ли не знать! Сколько он передумал, и каких трудов ему стоило, чтобы облечь свое знание жизни в стройную и всестороннюю систему, призванную объединить людей вокруг правильных и ясных положений. А результат? Молчаливое недоумение его знакомых, их задумчивость и осторожное покачивание головой… Даже его подруга Ирина, самый близкий и самый сочувствующий человек, и та как-то раз обронила, что ему надо бы быть поскромнее, и все.
В тот момент он не выдержал, обличил ее и сказал, что ей просто недоступно то, о чем он говорит, что ее кроме быта и денег ничего не интересует. И что ей лучше оставить его и не мешать ему. Сказал так, хотя и почувствовал, что если Ирина в самом деле уйдет, то с ним случится что-то страшное. Но Ирина в тот день не ушла. Она лишь опустила голову и сказала, что Бог ему судья. И что каждому дано совершить свой, а не чужой путь на земле…
Женя почувствовал отчуждение и нежелание оставаться с людьми. «Не хотите, и не надо! – мстительно подумал он. – Обойдусь и без вас. Лучше быть одному, чем пребывать с недостойными». После этой мысли он почувствовал, что круг его размышлений замкнулся. Его порыв к лучшему гасился равнодушием людей, их равнодушие вызывало в нем резкое недовольство и озлобленность. Если он пытался как-то оправдать в душе людей, круг воспроизводился: если бы люди были достойны, то так бы не делали, а если делают, то нечего и сожалеть о них. С каждым таким кругом настроение Жени становилось все тяжелее, а выходить из него все труднее и труднее.
Женя чувствовал тяжесть на душе, у него начались ночные кошмары. Во время этих кошмаров он видел какие-то черные фигуры, которые куда-то его злорадно и безжалостно тащат. Он просыпался в холодном поту, но возвращение к реальности не приносило облегчения. «Неужели я погибаю?» – запоздало подумал Женя. Холод и безнадежность в душе ответили на этот вопрос. И тогда из последних сил, отбросив усилием ослабевшей воли все, что с ним происходило, он обратился к Богу с молитвой о спасении.
…Бесы атаковали злобно и сосредоточенно – со всех сторон. Рикошетившие прилоги тут же подбирались и бросались снова. «Универсал» лился раз за разом. «Корректировщики» мировоззрения непрерывно нашептывали интерпретации мыслей Жени. Начальник стоял неподалеку и накапливал в себе ненависть, чтобы пойти на последний приступ. Когда уже почти омертвевший Женя стал молиться, бесы вздрогнули и обернулись к начальнику: