Солнце ночи
Шрифт:
— Почему ты так считаешь? — спросила я.
Игорь посмотрел на меня. Его зрачок резко сузился.
— Потому, что я слышал чужие мысли, — ответил он.
Я не удивилась. Вспомнила странную фразу, сказанную Игорем про какую-то пепельницу на подоконнике, вспомнила его глаза, закрытые серой прозрачной пеленой, и отчего-то сразу поверила. И жадно спросила:
— Какое оно, это ощущение?
Игорь зябко передернул плечами:
— Неприятное. Такое впечатление, как будто в голове шевелится клубок змей… Ощущение не из приятных. Во-первых, непонятно, кому принадлежит тот или
— Не обязательно, — возразил Глеб. — Могут быть энергетические провалы. У одного человека энергетика сильнее, у другого слабее, отсюда и разница.
Игорь поразмыслил.
— Возможно, — признал он. И добавил как-то очень по-детски: — Вообще-то интересно до жути!
— Ага, очень интересно, — иронически откликнулся Глеб. — Чуть не подох, экспериментатор хренов! Простите, Катя.
Я кивнула:
— Игорь сказал, что пепельницу искать не нужно, она на подоконнике. Когда я спустилась в холл, Альберт выговаривал администратору за то, что уборщица унесла у него из номера пепельницу. Я невольно повторила твою фразу, и Альберт вспомнил, что оставил пепельницу у вас в номере. Причем именно на подоконнике.
— Точно! — сказал Игорь. — Я услышал его мысль очень четко! Поэтому и ответил.
Посмотрел на меня и спросил:
— А еще что-нибудь интересное заметила?
Я заколебалась.
— Расскажите ему про глаза, а то он мне не верит, — велел Глеб. — Думает, я пытаюсь отпугнуть его от этого эксперимента с камнем.
— У тебя глаза были затянуты кожистой пленкой, — сказала я. — Знаешь, как у птиц. Очень непривычное зрелище. Будто бельмы на зрачке.
— Третий глаз, — пробормотал Игорь. — Внутреннее око.
— Глаз Ра у египтян, — подсказал Глеб.
Я рискнула вмешаться в их разговор:
— Вы имеете в виду священный глаз, который египтяне рисовали в храмах?
— И в храмах, и на носу кораблей, и на амулетах, — перечислял Игорь. — В общем, понятно, почему. Символ ясновидения и телепатии. Надо же! Оказывается, для того, чтобы открылось внутреннее зрение, глаза должны закрыться!
— Ванга, — сказал Глеб.
— Ванга, — согласился Игорь. — Дар ясновидения у нее открылся после того, как она ослепла.
Мы замолчали, обдумывая разговор. У меня даже дух захватило: такие странные и потрясающие перспективы вдруг развернулись передо мной. Неужели это правда? Но, в конце концов, тому есть подтверждение: странный черный камень, который бьется током и происхождение которого не могут определить городские ювелиры.
— Странно не только это, — сказал Игорь, нарушая молчание. — Странно, что камень на разных людей действует по-разному. Глеб, например, тоже надевал украшение.
— И что? — спросила я.
— Ничего! — смеясь, ответил Глеб. — Никаких галлюцинаций: ни зрительных, ни слуховых.
— Просто ты толстокожий, как бегемот, — поддел Игорь.
Я
— Не думаю. Скорее всего, у Игоря обостренная интуиция. То есть, способность, которую камень многократно увеличивает. Видимо, именно по этому принципу древние народы выбирали своих жрецов.
— Не исключено, — согласился Игорь. — Молодец, Катя, толковая идея. Историки считают, что жречество — это определенная каста. Но изначально жрецы наверняка отбирались именно по природным способностям. Например, как шаманы у северных народов. А камень позволял находить людей с нужными способностями.
Игорь посмотрел на меня и нерешительно спросил:
— А ты? Ты его не примеряла?
— Вот еще! — ответил Глеб, прежде чем я успела раскрыть рот. — Так я и позволю, чтобы еще один человек попал в больницу!
— Я до него дотронулась. Меня как будто ударило током. Ощущение сильного разряда. А что это было на самом деле, я конечно, не знаю.
Мы снова замолчали и молчали очень долго. Потом я спросила:
— Ребята, что вы собираетесь с ним делать? Скажу честно: мне страшно. Это не камень, это какое-то очень мощное оружие. Страшно отдавать в неизвестные руки. Альберт его немедленно толкнет тому, кто больше даст! Кстати, он знает про камень?
Глеб потряс головой:
— Мы не говорили. Но он может догадываться. Уж очень он подозрительно со мной разговаривает. Как будто подозревает… Ясно одно: эксперименты нужно прекращать. Они небезопасны для жизни.
— Глупости, — начал Игорь, но Глеб не дал ему договорить:
— Я сказал: все! Больше ты камень в руки не возьмешь!
— Ну, давай выбросим его назад, в море! — злобно предложил Игорь.
Глеб тяжело вздохнул.
— Не знаю, — сказал он. — Может, это было бы разумнее всего. Я уже об этом думал. Даже попытался его выбросить.
Игорь подскочил на скамейке:
— Только посмей! Я… я… тебя в порошок сотру! Это же находка века! Идиот! Что ты смыслишь в истории?! Технарь несчастный!
— Умолкни! — велел Глеб скучным голосом. — Я не смог его выбросить. Рука не поднялась…
Да уж, закрутилась история. Действительно, не знаешь, что и посоветовать.
— В одном Глеб прав, — сказала я. — Экспериментировать с этим украшением нельзя. Неизвестно, до чего можно доиграться. Знаешь, Игорь, когда я тебя увидела в первый раз, то даже испугалась. Тень, а не человек! Вспомни: ты еле-еле ноги передвигал! Конечно, очень благородно пострадать за науку, но уж лучше живи и двигай ее вперед не такими крайними мерами!
Игорь обиделся.
— Не дуйся, — сказал Глеб. — На обиженных воду возят.
Я сменила тему разговора:
— Ребята, а какие отношения у вас с Макаровым? — Мужчины снова переглянулись. Мне надоело их молчаливое взаимопонимание, и я злобно бросила: — Знаете что, я не телепат! Мысли не читаю!
Игорь хмыкнул:
— В общем-то, у нас с Макаровым разграниченная территория. Они с Альбертом поделили зоны влияния. Мы не торгуем своими находками в городе. В крайнем случае, сначала предлагаем их Макарову. Это во-первых. А во-вторых, мы поделили зону поиска. Макаров работает с одной стороны острова, мы с другой. Но…